Иностранная пресса о России и не только

В пятницу вечером вся Москва собралась на торжественное открытие Большого театра после реконструкции, которая обошлась почти в три четверти миллиарда долларов, сообщает на страницах The New Yorker журналистка Юлия Йоффе. Там присутствовали президент Медведев с супругой, патриарх РПЦ, студенты балетного училища и практически все члены правительства, включая недавно уволенного Кудрина. Кто-то даже утверждал, будто видел покойную Раису Горбачеву, замечает автор. "Единственная видная фигура, которая там отсутствовала, - премьер-министр Путин. В порядке изящного контрапункта для оргии высокой культуры в другом районе города Путин потратил вечер на разъяснения, что чиновников-взяточников надо "бить по морде", - говорится в статье.

Несмотря на предсказуемые отклонения от графика (по первоначальному плану театр должен был открыться в 2008 году), превышения сметы и обвинения во взятках, а также мнения скептиков, "все выглядело с подобающим имперским шиком". Все серпы и молоты из театра убрали, появились двуглавые орлы. "Очевидно, денег ни на что не жалели (Кудрин, экс-министр финансов, сказал в интервью, что это хорошо потраченные деньги), и выглядело все по-настоящему прекрасно", - свидетельствует Йоффе.

Открывая концерт, Медведев несколько раз произнес слово "бренд" в применении к Большому театру. "В этом очаге высокой культуры оно прозвучало как дребезжащая нота погони за наживой. Неужели все это - лишь рекламная кампания?" - вопрошает автор.

Но не все так просто, тут же разъясняет журналистка. По мнению Йоффе, в понимании русских "бренд" - это "символ", в то время как для западных людей это слово ассоциируется с товаром, выставленным на продажу. "Пройдя через призму русской культуры, англицизм, который произносится "brehnd", стал означать всего лишь то, что выставляет нас в хорошем свете, то, что мы хорошо умеем делать. Матрешки - бренд, русская литература - бренд, Большой театр - бренд". Бренды помогают русским высоко держать голову, несмотря на комплекс неполноценности, возникший после окончания холодной войны. Вдобавок символы важны, когда страну мало что объединяет, кроме самопожертвования на Второй мировой и нарастающей волны алкоголизма, добавляет автор.

Йоффе сообщает, что на выходе из театра перехватила министра спорта Виталия Мутко. Спорт, "сформированный слегка фашистскими целями сталинской эпохи и сильно политизированной конкуренцией на олимпиадах холодной войны, остается одним из краеугольных камней российской идентичности", - утверждает Йоффе. О Большом театре Мутко сказал: "Это гордость, это культура, это сама наша страна. Один из символов страны".

В программу гала-концерта были включены другие великие российские бренды, пишет автор: "Прокофьев, Чайковский, Мусоргский, Глинка, Шостакович". Была даже небольшая постановка Алексея Ратманского. "Впрочем, бренд Ратманского пришлось экспортировать, так как он развернул театр в направлении, которое тот счел слишком радикальным", - добавляет автор. На взгляд Йоффе, перед Большим теперь стоит главный вопрос: довольствоваться классическими постановками из своего репертуара или развивать бренд в сторону современности и прогресса?