Иностранная пресса о России и не только

Многое указывает на то, что диспетчера в Цюрихе убил выходец с Кавказа - поиск следов на родине предполагаемого преступника

Точно так же, как Константин Калоев сидит за своим письменным столом, он, наверное, восседает и на семейном совете своего рода. От главного врача из Владикавказа исходит тот непререкаемый авторитет, который появляется только с годами, который не терпит возражений и предполагает, что каждый знаком с железными правилами, распространяющимися как на него и его сородичей, так и на других.

"Нет никаких доказательств, - говорит 67-летний врач, глава кавказского рода. - Никто не знает, был ли мой племянник на месте происшествия".

Но доказательства - это одно, а улики - совсем другое. Практически нет сомнений, что нож с 14-сантиметровым лезвием, которым в такой далекой от Кавказа Швейцарии были нанесены смертельные раны в шею и сердце отцу троих детей Петеру Нильсену, держал в руке инженер-строитель Виталий Калоев.

Правда, полиция не называет имени российского гражданина, которого она задержала в цюрихской гостинице Welcome Inn. Но все свидетельствует о том, что это тот самый человек, о котором рассказывает глава кавказского рода: "Мы, Калоевы, уважаемая семья. И мой племянник - самый примерный из всех".

Виталию Калоеву 48 лет. В июле 2002 года в авиакатастрофе на германо-швейцарской границе он потерял жену, сына и дочь. Это было трагедией века, вызванной, очевидно, небрежностью авиадиспетчера: погиб 71 человек, преимущественно российские школьники, летевшие на каникулы в Испанию. Калоев не смог пережить потерю - человек, который только что был убит, был авиадиспетчером.

Преследуемый пустыми взглядами

Если бросить взгляд на последние полтора года из жизни Калоева, то, по рассказам родственников, они выглядели как хроника объявленной мести: после катастрофы, разочарованный в жизни, он превратил свой дом во Владикавказе в мавзолей.

Утром, когда он просыпался, он смотрел на снимки покойных: крупноформатные фотографии, поставленные в ряд, как святая троица, они и сегодня стоят в изножье его кровати. Но и весь остальной день его преследовали пустые взгляды застывших лиц на фотографиях в его комнате, где настоящие алтари постоянно напоминали ему об ушедших из жизни жене, дочери и сыне.

На эти алтарях Калоев собрал личные вещи покойных: украшения и духи жены, детские игрушки. По вечерам, прежде чем заснуть, он еще раз смотрел на фотографии. И когда он среди ночи вскакивал, разбуженный очередным кошмарным сном, и зажигал свет, он снова видел их лица. Обычно он вставал и в темноте ехал на кладбище - и разглядывал там их портреты. Они с фотографической точностью воспроизведены на черном мраморе, на передней, а также на задней части надгробия, перед которым всегда лежат красные гвоздики.

Ночное столкновение над Боденским озером российского пассажирского самолета с грузовым самолетом DHL разрушило жизнь Калоева. В нищей Осетии он был успешным инженером-строителем и архитектором, но после аварии он больше не проработал ни дня. Он закрылся в раковине воспоминаний. Родственники говорят: "Его единственным делом был ежедневный поход на кладбище".

И тут начались разочарования, одно за другим. Немецкие и швейцарские чиновники, а также служба безопасности полетов Skyguide затягивали расследование. Судебное разбирательство - и, соответственно, как он считал, справедливость - заставляли себя ждать. Прошло полтора года. Калоев боялся, что обвиняемый никогда не будет привлечен к ответственности.

Он больше не брился, борода - на Кавказе это символ скорби и неисполненного акта мести - становилась все длиннее и длиннее. Его окружали только родственники. И сейчас они говорят: "Нам не нужна помощь психолога. У нас помощь исходит от семьи и друзей". Они утверждали Виталия Калоева в его ощущении несправедливости.

Как они рассказывают, Калоев как-то сказал: "Диспетчер - подлец, а мы на Кавказе поступаем с подлецами по-своему".

В конце концов Калоев стал вести себя так, как его учили с детства: "Если государство не помогает, то мужчина сам должен брать судьбу в свои руки". Скорее всего, в последние дни произошло вот что: Калоев отправился из России в Швейцарию, нашел в Клотене дом Нильсена и зарезал человека, который, судя по всему, повинен в авиакатастрофе.

Нильсен истекал кровью на глазах у жены и трех своих детей. Было ли то, что случилось на террасе обычно швейцарского дома, кровной местью? Пришел ли в уютную тишину цюрихского пригорода Клотен закон кавказских гор? Ветхозаветная месть вместо длящихся годами судебных процессов, вместо адвокатских уловок вокруг миллионных компенсаций, вместо сухих и абстрактных судейских речей?

Трудно представить себе, что думал Калоев во время многочасового бдения в одиночестве на кладбище Владикавказа о продолжающихся препирательствах между швейцарской юстицией, немецкой и швейцарской службами безопасности полетов, экспертами и адвокатами: вероятно, он никак не мог увязать это с моралью, которую он впитал в себя с молоком матери.

Калоев родился и вырос в Осетии. В противоположность другим кавказским народностям, например, чеченцам, ингушам и черкесам, исповедующим мусульманство, осетины - это православные христиане, которые находили общий язык с царями и советскими властителями.

Но осетинская мораль до сегодняшнего дня остается по-кавказски строгой, она традиционно основана на чести, семье и мужестве. То, что юстиция может вершить правосудие так, что семья жертвы не находит справедливости, не вписывается в осетинский менталитет.

Калоев отправился к Боденскому озеру сразу, как только узнал о катастрофе. На месте его никто не мог удержать. "Когда спасатели поняли, что моя семья была в самолете, они пропустили меня через оцепление", - рассказывал он позже. Десять дней он блуждал по территории площадью в 30 квадратных километров, над которой произошла авария, вытаскивал из-под деформированных частей самолета и разбросанного повсюду багажа изуродованные трупы и оторванные части тел.

В округе, на полях, улицах и крышах домов вразброс лежали тела детей и взрослых, всего 71 погибший. Калоев нашел своего десятилетнего сына Константина с проломленным черепом, он с трудом смог опознать свою жену Светлану. А еще он нашел свою дочь Диану. Тело четырехлетней девочки висело на ветвях яблони, внешне совершенно неповрежденное. "Моя дочь спустилась с неба как ангел", - говорил позже Калоев.

Тогда он вместе с другими родственниками жертв, приехавшими меж тем из России, возмущался несостоятельностью швейцарской службы безопасности полетов. И он слышал отговорки, прежде всего от фирмы Skyguide. Он не согласился со ссылками на компьютер и телефоны в контрольно-диспетчерском пункте, которые этой ночью были отключены ввиду проведения технических работ. Он хотел знать только одно: "Кто виноват? Виноват ли авиадиспетчер?"

Калоев узнал, что грузовой "боинг" и русский "Туполев" сближались друг с другом в течение нескольких минут и что диспетчер Нильсен на это сначала никак не отреагировал. Он был в контрольно-диспетчерском пункте один, вопреки всем инструкциям - его коллега пошел за кофе. Когда диспетчер наконец-то начал действовать - до катастрофы оставались 45 секунд, - он допустил ошибку.

Его команды пилотам не были однозначными и противоречили указаниям бортовой электронной системы безопасности самолетов, которые давно сработали на обеих машинах. Бортовой компьютер дал российским пилотам команду на набор высоты, однако Нильсен велел им снижаться. В конце черный ящик зафиксировал отчаянные проклятия: пилоты двух самолетов увидели друг друга всего за две секунды до столкновения. Тогда самолеты слились в огненном шаре.

"Семья священна"

Родственники Калоева до сих пор не понимают медлительности судопроизводства. "Почему процесс затягивается? - спрашивает его деверь. - Если бы погиб 71 американец, был бы скандал. Что, мы, кавказцы, - люди второго сорта?" Калоевы предполагают сговор: "Почему диспетчер не был уволен? Почему основной свидетель продолжал работать в Skyguide? Что от нас скрывают?"

Чтобы все это выяснить, Калоев в июле 2003 года уже ездил в Швейцарию. Там он первый раз попытался встретиться с человеком, который позже, по-видимому, стал его жертвой. Но тогда глава Skyguide Ален Росьер похоже сознательно воспрепятствовал этой встрече. Уже тогда, говорит он сегодня, он предполагал возможность покушения.

Ученый Эльбрус Саттсаев занимается кавказскими народами. "Если бы диспетчер хотя бы приехал на похороны и на коленях попросил о прощении, то ничего бы не случилось, - говорит он. - Тогда Калоев и его семья простили бы его". Но смерть без извинения не считается у осетин искупленной, - независимо от итогов судопроизводства. Саттсаев говорит: "Семья священна - мужчина должен ее защищать. Мы не можем отказаться от традиций".

Авиадиспетчер Нильсен не попросил прощения. Похоже, что через семнадцать месяцев осетин Виталий Калоев осудил его так, как посчитал справедливым. "Калоев пойдет в тюрьму, и у него не дрогнет ни один мускул, - говорит Саттсаев, пожимая плечами. - Наше сообщество его не осудит. Он действовал честно".