Иностранная пресса о России и не только

На прошлой неделе Москва впервые высказала открытые упреки в адрес Дамаска, причем это произошло после президентских выборов в России, что ясно указывает на связь между напряженной предвыборной кампанией и непреклонностью Москвы в сирийском вопросе, пишет Le Huffington Post. С момента избрания Владимира Путина в позиции российского МИДа произошел кардинальный поворот: если в ходе предвыборной кампании Москва заявляла, что баасистский режим оказался в осаде "террористов", то теперь Сергей Лавров признается, что Асад не прислушивается к аргументам российской стороны, а у Москвы нет возможности повлиять на ход событий. Это свидетельствует и о том, что Запад переоценивал влияние России на сирийский режим, подчеркивает корреспондент Жульен Носетти.

"По сути, в сирийском вопросе российская дипломатия до сих пор придерживается логики "стратегического одиночества", плохо понятной для Запада. Для понимания мотивов российской политики в этом вопросе важно выйти за рамки традиционного анализа с его ссылками на продажу Москвой вооружений и доступ к военно-морским базам в Тартусе и Латакии: взгляды России, прежде всего, находятся под влиянием ее недавней истории, - считает автор статьи. - Для элиты, наиболее влиятельные члены которой являются выходцами из спецслужб, терроризм исламского происхождения - это данность, начиная с войны с афганскими моджахедами в 1980-е и заканчивая второй чеченской кампанией. В этой связи показателен тот факт, что за последнее десятилетие Москва подверглась большему количеству терактов, чем Тель-Авив".

Полагая себя экспертом в сфере радикального исламизма, Россия убеждена, что смена режима в Дамаске породит исламистскую и антироссийскую власть. Кроме того, Россия смотрит на регион глобально: для нее Сирия - однозначно прелюдия к вооруженному вторжению в шиитский Иран, продолжает Носетти. В связи с этим не стоит забывать и о прочной приверженности российских лидеров теории заговора, согласно которой восстания "арабской весны" - лишь следствие заговора "суннитского лагеря", объединяющего монархии Персидского залива. Очевиден также их страх перед "цветными революциями". Наконец, российская дипломатия убеждена в наивности западных руководителей, которые, по ее мнению, неправильно понимают ситуацию, полагая, будто уход Асада необходим для прекращения насилия, и недооценивают сопротивляемость сирийского режима. Россия хотела бы одновременно избежать "дебаасификации" режима и добиться "йеменского" решения, то есть переходного периода, согласованного сторонами и предлагающего главе государства "достойный" вариант ухода, причем без разрушения госинститутов, говорится в статье.

Что же означает повышение Москвой тона по отношению к Дамаску? "Дистанцируясь - по крайней мере, на словах - от Асада, Россия пытается сохранить пространство для маневра в будущем. После падения Хомса и Идлиба и в свете раскола в сирийской оппозиции Москве представляется, что Асад может продлить себе отсрочку. Поэтому Россия может позволить себе пойти на уступки в ООН. Но, если бы Россия осознала, что Асад лишился поддержки всего населения Сирии, можно ручаться, что российская дипломатия вела бы себя скромнее и даже прагматически попыталась бы сторговаться о том, чтобы "бросить" баасистский режим", - полагает Жульен Носетти.