Иностранная пресса о России и не только

Георгий Монасалидзе и Ника Харадзе отправились на войну, распевая грузинские патриотические песни. Их головы были затуманены военным героизмом. Они попали в плен, где их заставляли расчищать завалы, оставшиеся после войны.

Безо всякой военной подготовки - им даже никогда не доводилось стрелять - двое молодых людей покинули свои дома в столице Грузии, Тбилиси, через несколько часов после того, как Грузия начала наступление на Южную Осетию. Они ожидали, что грузинские солдаты, которых они рассчитывали встретить на фронте, будут приветствовать их как товарищей и героев.

Южноосетинские солдаты задержали их всего через 24 часа после начала боев, когда они пытались пешком и без оружия пробраться в столицу Южной Осетии Цхинвали. Они не нашли ни одного грузинского солдата.

"Так начались наши приключения", - отметил Монасалидзе.

Молодые люди, решившие отправиться на войну, повели себя так же безрассудно, как их страна, ввязавшаяся в войну без особой подготовки и с помощью армии, которая, несмотря на растущие правительственные расходы и американское обучение, оказалась слабее, чем многие ожидали или, по крайней мере, хотели.

Война началась три недели назад с обстрела Цхинвали грузинской артиллерией и закончилась тем, что российские воздушные и наземные войска загнали группки грузинских солдат в горы.

Даже после того, как российские войска смешали грузинскую армию с грязью и оккупировали большие территории страны, президент Грузии Михаил Саакашвили призвал улучшить боеспособность своей страны. Он также заявил о своем стремлении получить контроль над Южной Осетией и Абхазией, двумя сепаратистскими анклавами, независимость которых Россия признала на этой неделе.

22-летний Монасалидзе и 19-летний Харадзе, похоже, совершили свою безрассудную вылазку в Цхинвали под влиянием этой бравады.

"Это моя земля, - заявил Харадзе, объясняя свое решение. - Я грузин, мои друзья воевали", - сказал он по-грузински, а его мать перевела эти слова на русский, язык, который он, в отличие от многих представителей старшего поколения, никогда изучал.

Войдя в Цхинвали около часа ночи 9 августа, двое распевали популярные патриотические мелодии, чтобы их не застрелили грузинские солдаты, которые, как они ожидали, прятались в темноте.

"Когда мы смотрели телевизор, Саакашвили сказал, что Цхинвали на 70% наш, - сказал Монасалидзе, непрерывно куря в гостиной дома родителей Харадзе в Тбилиси. - Мы думали, что, когда прибудем на фронт, нам дадут оружие".

На самом деле, когда молодые люди вошли в город, российская армия как раз выталкивала грузинские войска из города. Вместо грузинских войск они привлекли внимание группы южноосетинских солдат.

"Они спросили, что мы хотим, - продолжал Монасалидзе. - Я сказал, что я грузин и это наша земля, мы хотим Цхинвали". Их тут же затолкнули в машину, отвезли в участок и заперли в камере.

Как сообщала 13 августа International Herald Tribune, всемирное издание The New York Times, молодые люди пошли на войну в соответствии с грузинской военной традицией, корни которой уходят вглубь веков. Телефонный звонок от Харадзе ночью 8 августа - вот последнее, что услышали от них родители.

Пока родители переживали о судьбе своих сыновей, Монасалидзе и Харадзе заставили расчищать завалы Цхинвали. Когда они не работали, они сидели в душной камере, в которой кроме них был еще 21 человек.

Как грузинские, так и осетинские мирные жители сильно пострадали в этом конфликте. Более ста человек, предположительно, погибли при обстреле грузинскими войсками Цхинвали, многие тысячи людей остались без крова.

Южноосетинские силы во время конфликта захватили и посадили под стражу 176 мирных жителей, заявил Гиви Таргамадзе, председатель комитета по обороне и безопасности грузинского парламента, который вел переговоры об освобождении грузинских пленных. По его словам, среди них было много пожилых мужчин и женщин.

"Их забирали прямо в их деревнях", - сообщил он по телефону.

В некоторых случаях нерегулярные силы Южной Осетии занимались мародерством и сжигали этнические грузинские деревни, расположенные в административных границах Южной Осетии. Однако до сих пор неясно, зачем нужно было совершать облаву на мирных жителей. Как и двое молодых людей, пленные расчищали улицы и восстанавливали разрушенные войной дома. По некоторым данным, кого-то из пленных заставили хоронить погибших на войне.

Монасалидзе и Харадзе избежали этого наказания. Но так как они были молоды и из столицы, их тут же заподозрили в том, что они принадлежат к запасному подразделению, а потому с ними обращались по-особому, сообщили они. Тот факт, что Харадзе не говорил по-русски, на языке, предпочитаемом их поработителями при обращении к грузинским пленным, создавал дополнительные проблемы, сказали они.

По их словам, их регулярно пинали и били кулаками и прикладами. На руках у Харадзе раны, выжженные сигаретами. Несколько раз их ставили на колени, заставляя думать, что их сейчас расстреляют, сообщили они.

"Мне 22, но я уже чувствую себя 70-летним дедом", - сказал Монасалидзе. Его длинные косматые волосы падают ему на глаза.

Они рассказали, что все время держались вместе. Монасалидзе, который говорит на ломаном русском, служил переводчиком своему более молодому другу во время допросов. По их словам, один раз, когда на них направили оружие, каждый из них умолял убить его, чтобы пощадить другого.

Хотя большая часть их мучителей плохо с ними обращалась, среди них был один человек по фамилии Минзаев, который проявлял к ним сочувствие и давал им дополнительную еду и сигареты. По их предположениям, он работал на Федеральную службу безопасности России.

В прошлую среду, через 19 дней плена, молодых людей освободили вместе с 85 другими пленными в обмен на 13 осетин, захваченных грузинами. В среду вечером четыре автобуса доставили освобожденных грузин в Тбилиси, где их встречала толпа родственников и друзей с чувством эйфории и облегчения.

"Мои страдания кончились, но никто не знает, что будет с Грузией, - сказала Хатуна Харадзе, мать Ники. - Конечно, я патриотка и хочу, чтобы мой сын защищал родину, но эта война бессмысленна".

Оба молодых человека сказали, что в случае необходимости снова пойдут воевать, хотя в следующий раз они лучше подготовятся. Харадзе добавил, что теперь ему захотелось выучить русский.