Иностранная пресса о России и не только

Недовольный Ваня нетерпеливо топчется вокруг журналиста, разворачивающего антенну спутникового телефона. Ему не терпится взять трубку, и он с агрессивностью, подчас свойственной скромным людям, требует позвонить его матери. Всего на несколько минут. Чтобы ее успокоить. И услышать от нее: "Ванюша..." Ване 24 года. Уже второй год он служит в Чечне в спецназе МВД. Контракт он подписал на четыре года. Ради денег. Чтобы помочь семье. "У нас в Ростовской области, - говорит он, - если ты получаешь 2000 рублей, ты счастливый человек".

Ваня - один из 15 тысяч солдат, живущих в казармах Ханкалы, неподалеку от Грозненского аэропорта. Аккуратные аллеи, ухоженные газоны. Одноэтажные здания из белого кирпича сияют новизной. Душевые, туалетные комнаты. Спортивные снаряды, столовая, украшенная искусственными цветами, комнаты для собраний и тренировочные залы, небольшая деревянная часовня - Ханкале есть чем гордиться. Не будь здесь большого портрета Владимира Путина, можно было бы подумать, что перед нами - американская военная база: так соблюдаются здесь дисциплина и порядок.

"Это декорации, - говорит Ваня. - На самом деле все не так. Знаете, после армии все кажется раем, даже покосившийся дом". Молодой человек оглядывается. Краснеет. И замолкает. Из осторожности. Не сболтнул ли он чего лишнего?

"Не выборы, а комедия". Несмотря на сухой закон, действующий в Ханкале, Владимир сегодня выпил, в чем со смехом признается. Ему очень хочется рассказать все, что он думает о парламентских выборах, состоявшихся 27 ноября. Владимиру 26 лет. Он имеет звание. Мечтает попасть во Францию и записаться в Иностранный легион. В отличие от Вани, он не противник войны. Он считает, что война - это то, что "заводит". Но он разочарован в этой выборной "комедии".

"Вы знаете, кто такие эти кандидаты в большинстве своем? Бывшие бандиты. А раскаявшихся бандитов нет. Они сложили оружие. Москва их амнистировала. Теперь они будут прогуливаться по своей Думе в костюмах и галстуках, а мы - карабкаться по горам и гибнуть от рук им подобных. Взять, например, формирования вице-премьера Кадырова! Мы охотились за этими людьми полгода, а то и год, а сейчас они составляют чеченские силы безопасности!" Владимир сплевывает. Лицом он еще напоминает подростка. Его глаза смеются. Но в голосе звучит горечь.

"Я прямо взбесился, - говорит он, - когда увидел, как президент Путин награждает Рамзана Кадырова! Вот увидите, когда-нибудь в Чечне будет третья война, и нам придется драться с Кадыровым и его "кадыровцами". Владимир знает, что за три года боевых действий он заразился вирусом ненависти. "Иногда я говорю себе, что пора уезжать, что ни в коем случае не надо подписывать новый контракт. Я боюсь, что буду делать вещи, на которые стал способен".

Неправительственные организации продолжают обвинять федеральные войска в бесчинствах. Недавно были арестованы трое военнослужащих. Их подозревают в убийстве трех мирных жителей села Старая Сунжа, которые отказались дать им денег на продолжение выпивки. Арестован также один офицер. Он обвиняется в произведенном по ошибке обстреле села Старые Атаги, в результате которого получили ранения шесть человек. Около 200 человек провели в Грозном манифестацию с требованием наказать этих преступников.

Владимир знает о таких фактах. Он не отрицает их и не пытается оправдать. Он говорит, что не понимает, почему правозащитники никогда не протестуют, когда похищают, пытают и обезглавливают федерала. "Даже на войне есть законы, есть Конвенция. Боевикам на это наплевать. Но мы не знаем, кто есть кто. Нам приходится опасаться каждого. На улице, на рынке нам стреляют в спину, а убийца растворяется в толпе. Никто и никогда его не выдаст".

Официальная цифра: 3419 погибших. До сих пор неизвестно точное число потерь федеральных войск с начала конфликта на российском Кавказе. Почти каждый день МО или МВД, войскам которых (50 тыс. человек) поручено бороться с "терроризмом", объявляют о гибели 2-3 солдат в "столкновениях с боевиками". По данным министерства обороны, которое не учитывает потери в контингентах МВД и ФСБ, с начала в 1999 году второй чеченской войны в боевых действиях погибло 3419 российских военнослужащих. Комитет солдатских матерей оценивает потери федеральных войск в 14 тыс. человек.

В Чечне проходят службу около 80 тыс. человек. Виктор служит в спецназе МВД. Он женат, имеет троих малолетних детей. Как и большинство военных, он решил поехать в Чечню по финансовым соображениям. Виктор охотно признает, что у него появился вкус к войне. "Когда постоянно ходишь рядом со смертью, - говорит он, - жизнь становится насыщеннее. Мы живем здесь по-особому. Гражданским этого не понять. Я знаю, что мне было бы очень трудно приспособиться к нормальной жизни. В этом я убеждаюсь, когда бываю в отпуске".

Виктору нравится рассказывать о своих вылазках в горы, где боевики неуловимы. Он рассказывает об этих рейдах так, как любитель экстрима рассказывает о путешествиях по Памиру или Скалистым горам. Виктор научился выживать в самых нечеловеческих условиях. Смотреть в лицо опасности. Убивать - тоже. Ножом. По-тихому. Без жалости. "У нас, у спецназа, - говорит он, - нет никакого сочувствия к преступникам. И никогда не будет".