Иностранная пресса о России и не только

Индийский передовой пост Балкут. Если посмотреть в бинокль, то пакистанцы - совсем рядом. Четыре бункера. Лейтенант Ракеш обходит их каждый день, каждые два-три часа. И так в течение трех лет. "Когда-то этим занимался мой отец". Эта передовая линия возникла здесь 55 лет назад, и контроль за состоянием этого объекта стал семейным делом. Полевые телефоны старого образца. Пожелтевшие от времени фото индийских кинозвезд. Винтовки Garand с деревянным прикладом. Может ли здесь начаться атомная война? После событий 11 сентября - может.

"Я не хочу находиться здесь, но должен", - говорит индийский генерал Нареш Мехра, военный комендант Северного Кашмира, угощая корреспондентов газеты Corriere della sera чаем и выдавая пропуска для посещения передовых позиций. "Раньше здесь не было исламского фундаментализма, а теперь есть. Здесь мы пресекаем проникновение людей бен Ладена, людей, которые после Афганистана хотят разжечь пожар войны и в Кашмире. Мы отстаиваем здесь и ваши интересы".

Проникнуть сюда из Пакистана и заставить трепетать весь мир стоит всего лишь 200 долларов в месяц. За последний год на территорию Индии просочилось до трех тысяч афганцев и арабов. Все эти дни они, провоцируя индийскую артиллерию, явно играли с "атомным" огнем. "О джихаде здесь не было и речи, - говорит другой индийский высокопоставленный военный Автар Синг Шами,- эти новые камикадзе делают все за деньги. "Аль-Каида" платит им по три тысячи долларов за полтора года и направляет их сюда, чтобы они формировали новые группы боевиков". Индийское военное руководство направило Автра Сингха Шами на передовую линию, чтоб он возглавил деятельность военной разведки. Ему даны самые широкие полномочия. "Мы действуем как любая полиция в мире: мы боремся с мафией. Платим информаторам до 20 тысяч долларов, если сведения на самом деле представляют ценность, организуем патрулирование в 98 населенных пунктах, расположенных вдоль границы, где проживают исключительно мусульмане. Мы пристально следим за женщинами: они более сообразительны, чем мужчины, и прячут под одеждами оружие и взрывчатку".

Новая-старая война в Кашмире стала частью пейзажа этой долины. Здесь, в ущелье Haji Peernalla есть кладбище с христианскими крестами и индуистскими башенками, памятник в честь героя-капрала НанаСингха, "который в 1965 году в одиночку, презирая опасность, защищал мост от нападавшего противника. Ближе к Сринагару расположено кладбище исламских мучеников, тех, кому Коран обещал райские кущи за то, что он "сражался за свободу Кашмира от гнета индийских поработителей". Здесь все привыкли к разобщенности. 30-летний Ахмад Мухтар живет в приграничной деревушке Гаркоте: "Я 12 лет не видел своего брата. Он живет на пакистанской территории Кашмира, потому что он нашел там работу. Я хотел бы с ним встретиться, но мы не может поддерживать контакты". В эпоху широчайшего развития средств связи, здесь удалось совершить маленькое чудо: никакого интернета, никаких сотовых телефонов, здесь даже невозможно связаться по телефону с другой стороной границы.

Сегодня не стреляли. "Великий день!", - говорит полковник Хаджей Ага. Он командует пограничными силами безопасности, дислоцированные в этом районе. Он не сомневается, что война в Кашмире будет. Рядом с ним всегда находится инвалид, пострадавший от взрыва гранаты два года назад. Он вынужден демонстрировать журналистам фотографию, сделанную в те дни и говорить: "Меня зовут Ишар, я участвовал в той войне". Полковник Ага строго хранит военные секреты. Но проблема заключается не в том, какие вопросы ему задавать, а в том, когда их задавать. К трем часам дня, человек, которому поручено отстаивать интересы Запада, противостоять последнему наступлению бен Ладена, охранять границу, уже выпил четыре пива и десять рома. Прощаясь с нами, он, пребывая в состоянии глубочайшего опьянения, говорит: "Пойду вздремну, а потом буду смотреть чемпионат мира по футболу". Вероятно, эта война не слишком серьезная, если ее доверяют таким генералам?