Иностранная пресса о России и не только

"Республика Марцания", как прозвали этот квартал, простирается к северу от East Gate, торгового центра Марцана, расположенного на восточной окраине Берлина, - повествует Николя Баротт во французской газете Le Figaro. - У подножия безликих высоток, построенных режимом бывшей ГДР по модели Москвы или Варшавы, находится Mix-Markt - сердце квартала. В супермаркете говорят по-русски и покупают российские товары: начиная от супов из пакета и пирожных и заканчивая бутылками водки в форме автомата Калашникова".

"В первый раз здесь испытываешь шок", - говорит автору со смехом Дмитрий Гейдель. "Этот 29-летний молодой человек, родившийся в Ленинграде, живет в квартале с 1993 года, - рассказывает журналист. - Социал-демократическая партия Германии вверила ему миссию по отвоеванию электората Марцана". "Когда говоришь по-русски, тебя всегда воспринимают как русского", - поясняет корреспонденту молодой кандидат на выборах в Бундестаг в сентябре.

По приблизительным данным, в Марцане живут 30 тыс. русскоговорящих, а в Германии их примерно 4 млн, говорится в статье. "После того, как политики длительное время их игнорировали, они стали важным козырем, - отмечает автор. - Прошлой осенью в ходе местных выборов радикальная партия АдГ вела кампанию, раздавая листовки на русском языке". Как сообщает корреспондент, "в этом социально неблагополучном квартале АдГ набрала в сентябре 23,3% голосов, отстав от "Левых", но опередив ХДС и Социал-демократическую партию".

"На протяжении многих лет внешняя политика не занимала русских из Берлина, - говорится далее. - Но в 2014 году в разговоры вторглась тема аннексии Крыма, разделяя семьи наподобие конфликта поколений: с одной стороны - интегрировавшаяся молодежь, с другой - старики, привязанные к своей культуре".

"В закрытой общине русских в Берлине начали сомневаться: в Ангеле Меркель, которая дистанцировалась от Владимира Путина, в Германии, которая дала преимущества беженцам, но которая "не предприняла таких же усилий по отношению к нам", как здесь говорят, - повествует журналист. "Почему Бранденбургские ворота не были подсвечены в цвета России после теракта в санкт-петербургском метро в апреле?" - задается вопросом рассерженный молодой человек перед Mix-Markt.

"Отношения между Германией и Россией находятся в самой низшей точке, - говорится в статье. - Поэтому Москва развила новые каналы, чтобы донести свою точку зрения: немецкие СМИ сообщают о российском финансировании АдГ, Владимир Путин с почестями принял лидера ХСС Хорста Зеехофера, союзника канцлера, критически настроенного по отношению к ней. В Берлине пророссийские лоббисты расширяют свои сети".

"Именно перед Mix-Markt в январе 2016 года российская община предстала среди бела дня перед немцами", - пишет корреспондент. Она мобилизовалась для защиты "девочки Лизы". Как напоминает издание, "следствие показало, что девочку не похищали и не насиловали". "Это классический пример манипуляции", - комментирует автор.

"Российские газеты ангажированы, но немецкие тоже, - объясняет София напротив чайной "Наталья" в Марцане. "Пропаганда - со всех сторон", - передает журналист слова девушки.

Это отсутствие ориентиров также является отражением расколотой идентичности российских немцев (Russlanddeutsche), которые в равной степени - русские и немцы, говорится в статье. "Они даже являют собой отдельный вид эмигрантов, - отмечает автор. - Их история восходит к глубокому прошлому двух стран". Обращаясь к истории русских немцев, журналист напоминает, что Сталин подозревал их в предательстве в пользу нацистского режима. "В 1941 году диктатор подписал приказ об их депортации в Сибирь, - рассказывает Баротт. - Дискриминация продлилась до падения коммунизма в 1991 году. Тогда канцлер Гельмут Коль пригласил этих этнических немцев вернуться в их страну".

В числе тех, кто совершил это путешествие и получил немецкий паспорт еще до прибытия в Германию, - Александр Райзер, основавший в Марцане ассоциацию Vision, которая знакомит общество с историей российских мигрантов и помогает новым репатриантам, пишет издание. "В России мы всегда чувствовали себя немцами, - передает автор слова Райзера. - Но здесь все говорили, что мы русские, - вздыхает репатриант. - В этом состоит большая травма: мы искали какое-то примирение, хотели где-то чувствовать себя как дома".

"Российские немцы хотели быть больше немцами, чем сами немцы, - подытоживает автор. - Но разрыв между двумя родинами разрастается".