Иностранная пресса о России и не только

Эллен Барри рассказывает читателям The New York Times о том, как в России было проведено расследование смерти ингушского оппозиционера и владельца сайта Ingushetia.org Магомеда Евлоева.

В августе 2008 года он погиб от выстрела в голову в милицейской машине. "...Преступление было столь возмутительно, что, казалось, оно с необходимостью повлечет за собой какие-то действия... В жестоком пограничном регионе российского Северного Кавказа смерть при темных обстоятельствах - частое дело, но это, казалось, другой случай", - пишет Барри. Однако теперь, почти два года спустя, дело Евлоева, по ее словам, "служит примером того, как можно задушить судебный процесс".

"В России прокурор с давних времен служит цепным псом власть имущих... Прокуроры до сих пор подвергаются прямому политическому давлению... В данном случае федеральное следствие, отчитывавшееся перед Москвой, взяло под контроль и заблокировало какое бы то ни было расследование, которое могло бы привести к высокопоставленным чиновникам", - говорится в статье.

Отец погибшего, Яхья Евлоев, "требовал от следователей возбудить дело по статье "убийство", однако, как показывает изучение судебных материалов, такая возможность не рассматривалась. Вместо этого государство возбудило дело по статье "убийство по неосторожности"... и прокуроры запросили [для обвиняемого] два года тюрьмы. Для сравнения, за распространение пиратского ПО обвиняемый может получить пятилетний срок", - отмечает Барри.

По версии следствия, Евлоева посадили в машину, чтобы отвезти на допрос по поводу теракта, однако он "попытался вырвать у находившегося справа от него милиционера автомат Калашникова", завязалась потасовка и, " вследствие случайного выстрела из оружия милиционера, [Евлоев] получил огнестрельное ранение". В этой истории обнаружился ряд несоответствий.

Подозреваемый был охранником министра внутренних дел Ингушетии, а не обычным сотрудником милиции, в обязанности которого входит транспортировка свидетелей. На допросах он не мог объяснить, как именно произошел несчастный случай. Суду не были предъявлены доказательства того, что на автомате остались отпечатки пальцев Евлоева. Во время следственного эксперимента подозреваемый рассказал, что ехал, выставив пистолет Стечкина в окно слева от себя, чтобы в случае необходимости отразить "нападение вооруженных сторонников Магомеда Евлоева". Когда началась борьба за автомат, он, по его словам, стал разворачиваться, в этот момент Евлоев сделал движение головой, наткнулся на пистолет, из-за чего тот самопроизвольно выстрелил. Входное отверстие было обнаружено в дюйме над левым ухом покойного.

При этом "нет недостатка в доказательствах того, что Магомеда Евлоева воспринимали как политического противника", продолжает Барри. Кроме того, следователь Джамбулат Шанхоев признал, что приказ оформить доставку Магомеда Евлоева для допроса в день его смерти он получил уже после того, как Евлоева посадили в милицейский автомобиль. Тем не менее, все ходатайства о переквалификации дела на статью "убийство" были отклонены. По мнению председателя совета судей Ингушетии Магомеда Даурбекова, "дело нужно было заводить по статье "убийство" и затем смягчать, если улики указали бы лишь на менее тяжкое обвинение".

В декабре 2009 года подозреваемого, который по стечению обстоятельств оказался однофамильцем жертвы, приговорили к двум годам колонии за "убийство по неосторожности". Яхья Евлоев подал апелляцию, а в марте состоялось итоговое слушание, на котором "судьи объявили, что прокуратура истребовала для Ибрагима Евлоева слишком тяжкое наказание, и облегчили его приговор, заменив два года колонии на два года домашнего ареста", - напоминает Барри.

Яхья Евлоев "верил в закон... После его [Магомеда Евлоева] смерти неназванные "друзья убитого" публично объявили кровную месть 13 чиновникам, однако Яхья высказался резко против этого... Он повторял свой ответ как молитву: пусть их накажет государство". Теперь "наиболее радикальные голоса из окружения его сына говорят, что со стороны Яхьи в принципе было глупо искать поддержки в суде". Как сказал в интервью The New York Times лидер ингушской оппозиции Магомед Хазбиев, "судебной системы в Ингушетии сейчас нет и никогда не было. Формально - да, есть какие-то процессуальные действия. Но кровная месть - есть российские законы, нет российских законов, существует вообще Россия, даже если Россия исчезнет, или исчезнет весь окружающий мир - кровная месть в Ингушетии будет существовать до тех пор, пока не умрет последний ингуш".