Иностранная пресса о России и не только

Великодержавные интересы России ни в коем случае не уменьшились. Путин использует переходный период в США, чтобы подавить американское влияние и остаться с европейцами один на один

Воспринимать потенциального противника всерьез - один из принципов профессиональной внешней политики. Выставлять Гитлера идиотом - это то же самое, что и ограничиваться любительской пропагандой. Черчилль, Даладье, Рузвельт видели в его фанатизме опасность. В 1939 году Сталин вошел с ним в союз и полагал, что тем самым он его перехитрил. Гитлер, в свою очередь, презирал западных руководителей за их демократические слабости, однако восхищался новым курсом Рузвельта, силой Америки (которую он называл "нордической"), Британской империей и силовой экономической политикой Сталина, чудовищной системой трудовой повинности.

Еще один принцип профессиональной внешней политики заключается в умении смотреть на мир и соотношение сил в нем глазами потенциального противника. Это основа правильной оценки, которую не надо путать с податливостью и политикой умиротворения. Когда после более чем 40 лет холодной войны Советский Союз рухнул, исчерпав свои ресурсы, и поставил крест на своем военном присутствии в Центральной Европе, то этот сенсационный процесс был ошибочно расценен как признак продолжительной слабости и даже отказ от российских великодержавных интересов. Ошибка стала очевидной как минимум с 8 августа 2008 года, когда Россия предотвратила попытку военной реинтеграции Грузии путем насильственного возврата ее южноосетинской территории, оккупировав часть Грузии и признав независимость Южной Осетии и Абхазии.

Важнее, чем сожаление в связи с нарушением Россией норм международного права, является вопрос, что означает поведение Москвы с точки зрения миропорядка и политического устройства Европы. Ожидает ли нас новая фаза экспансивной российской великодержавной политики с последствиями для Украины (прежде всего, Крымского полуострова в Черном море), Молдавии и прибалтийских государств - иными словами, в виде ревизии потерь, понесенных за период с 1990 года? Или цели распространяются еще дальше - включая выходы к Балтийскому морю, Балканам и Польше, как в 1939-1940 годы? Или Путин, полностью положившийся на доходы от продажи энергоносителей, просто хотел в относительно безопасном месте провести реальную "красную линию", обозначенную уже в риторике Ельцина?

Профессиональные внешняя политика и политика безопасности, которые исходят из статуса России как великой державы и из активной модернизации ее вооруженных сил, не исключают ни один из вариантов. Чтобы добиться ясности, для начала нужно понять, почему Путин и Медведев действовали здесь и сейчас, в Грузии. На это имеется четыре ответа, которые указывают на то, что Россия начала в Европе новую Большую игру или, возможно, всего лишь воспользовалась случаем, чтобы указать на ошибки западной политики безопасности и воспрепятствовать спорному включению Украины и Кавказа в западные структуры.

Во-первых: с геостратегической, военной и логистической точки зрения Грузия находится в положении, в котором соседняя Россия может действовать быстро и уверенно, тогда как западное вмешательство потребовало бы продолжительного большого развертывания и преодоления длинных и трудных дистанций, что сравнимо с Дарданелльской операцией союзников, продолжавшейся с марта по ноябрь 1915 года. Ни Вашингтон, ни НАТО об этом даже не помышляли.

Во-вторых: Путину представилась возможность воспользоваться распылением американских сил ввиду их присутствия в Ираке, занятости Ираном, Афганистаном и дестабилизации в Пакистане. Силы для сосредоточения на Кавказе отсутствуют у США в буквальном смысле этого слова. Россия должна была прибегнуть "к демонстрации российского порядка", не дожидаясь окончательной стабилизации ситуации в Ираке и сопутствующего ей "высвобождения" американских сухопутных войск. Со своей стороны, в том, что касается иранской ядерной программы, США обречены на российскую поддержку. Результат: Москва не могла продолжать свою игру вплоть до захвата Грузии, Вашингтон не мог рисковать ответными военными действиями.

В-третьих: распыление американских сил, начиная с терактов 2001 года, обусловило ослабление НАТО, к которому присоединяются упущения в сфере политики безопасности ЕС, ее армий и военных союзов. На саммите НАТО в Бухаресте Франция и Германия заблокировали прием в альянс Украины и Грузии, практически исключив таким образом любое дальнейшее расширение НАТО. Свою роль в этом сыграла энергетическая зависимость государств ЕС от России - они не хотят дразнить медведя.

В-четвертых: грузинская политика Путина углубляет стратегические расхождения между новыми членами НАТО из бывшей советской сферы влияния и странами Западной Европы. Первые вследствие понятной русофобии склоняются к отдельным союзам с США, как, например, спорному ускоренному созданию системы противоракетной обороны в Польше и Чехии. Бывшие страны Варшавского договора и аннексированные когда-то Сталиным прибалтийские государства настаивают (безусловно, целенаправленно) на жесткой реакции в отношении событий в Грузии и рассматривают Украину, входящую в НАТО, в качестве наземного щита. Западная Европа, напротив, боится любого конфликтного расширения. В среднесрочной перспективе Европа будет говорить в НАТО и ЕС двумя разными голосами.

Из данных четырех пунктов вытекает несколько заключений. Путин, который считает распад Советского Союза "крупнейшей катастрофой ХХ столетия" - то есть не войну с Гитлером, а гибель дела Сталина - акцентированно проводит новую российскую великодержавную политику средствами энергетического империализма, который играет свою роль и в его действиях на территориях между Черным и Каспийским морями.

При таком раскладе интересов новая холодная война с последствием в виде удушающих расходов на гонку вооружений казалась бы нерациональной. В этом случае крайне необходимые инвестиции потекли бы в "мертвом направлении", вызывая опасность международной изоляции России, что намеком обозначилось на саммите ШОС, следствием чего могло бы стать дистанцирование Китая и рост параноидальных настроений в России, которую якобы обложили со всех сторон. Вмешательство в Крыму возвратило бы американские войска из Ирака в Европу и способствовало бы цементированию трещин в стратегических планах НАТО и ЕС.

Гораздо вероятнее, что Москва захочет поддержать в Европе состояние расколотой неуверенности. Эта возможность останется открытый до июня 2009 года, поскольку до тех пор новый президент США будет заниматься выработкой своей политической программы и глобальной стратегии. Используя это время, Москва забросает Западную Европу предложениями о более тесном сотрудничестве. Ее логичная цель - подавление американского влияния и желание оказаться с европейцами один на один. Бороться, например, за Германию Россия никогда не перестанет.

Россия как великая держава стремится к созданию зоны безопасности, которая будет простираться вглубь Европы. При этом необходимо не упускать из вида различий между агрессией с ее контрпродуктивными последствиями и проецированием мощи с приращением влияния. Россия быстро разбогатела, но ей не хватает капиталов. Добыча нефти и газа обходится дорого, их запасы конечны, а цена зависит от рынка. Энная часть экономики процветает в море хаоса и сибирской пустоты. Преступность и коррупция подавляют мораль. С 2003 года проводится коренная реформа вооруженных сил, они должны стать "компактными, современными, мобильными, хорошо обученными, хорошо оснащенными и готовыми к применению в любое время ".

В случае рационального проецирования мощи, учитывающего экономические приоритеты, России хватит сил, чтобы предотвратить дальнейшее расширение НАТО. Не больше и не меньше. Возврат царистско-сталинского имперского формата обойдется ей слишком дорого. Время распыления американских сил, которым может воспользоваться Россия, скоро истечет. Надежда на то, что соседние страны, обретшие независимость, "по собственному почину" вернутся в состав империи, обманчива. Повсюду ширится недоверие. Государства ЕС обратят больше внимания на потребности обороны. Усиление российского влияния предполагает соразмерные отношения и оценку.