Иностранная пресса о России и не только

Александр Дугин, популярный в кругах "твердолобых" теоретик, проповедует альянс между бывшим СССР и Ближним Востоком. По его словам, грузинский кризис может стать началом реального конфликта с США

Писатель, политический активист, "отец" современного русского национализма Александр Дугин - основатель российского Международного евразийского движения, популярный в кругах российской "твердолобой" элиты теоретик. Его концепция предполагает создание стратегического блока стран бывшего СССР и Ближнего Востока, который конкурировал бы с Североатлантическим альянсом, где задают тон Соединенные Штаты. Наше издание на этой неделе взяло интервью у Дугина в его московском кабинете, где стены задрапированы белыми флагами с девизом Pax Russica. Публикуем выдержки из этой беседы.

- Какое место, на ваш взгляд, Россия теперь занимает в мире и как ей следует себя вести в отношении Запада?

- Прежде всего я активно выступаю за многополярное устройство мира. Полагаю, что претензии Соединенных Штатов на роль единственного полюса мира /.../ абсолютно ошибочны, аморальны и неприемлемы для других великих центров власти.

Мы одобряем создание крупного пространства, нескольких крупных пространств, вместо одного-единственного центра принятия решений - решений, принимаемых США. Мы полагаем, что России следует идти в авангарде этого процесса.

Мы считаем - не только я лично, но и наше политическое руководство - мы считаем, что в Грузии [президент Михаил] Саакашвили совершил не только преступление против нравственности, но также и проверил на прочность то, что стоит за словами России, за протестами России против американского господства. Они хотели проверить, до какой степени это только слова и что Россия может им противопоставить напрямую, в форме конкретных действий.

- На Западе многие полагают, что Москва намеренно спровоцировала конфронтацию из-за республик, отколовшихся от Грузии. На ком, по вашему мнению, лежит ответственность за то, что разгорелся вооруженный конфликт?

- Мы его не развязывали - для нас это было бы слишком рискованно. Кроме того, насколько я знаю [премьер-министра России Владимира] Путина и [президента Дмитрия] Медведева, они хотели бы любой ценой избежать прямой конфронтации с США.

Они считали, что надо выиграть время для подготовки России к нападению или к отражению возможного нападения со стороны США, и на это им требовалось 10 лет. Ответные меры Путина - Путина и Медведева - были именно таковы только потому, что они сочли происходящее наступлением, невозможной и неприемлемой провокацией со стороны Грузии. И это были ответные меры, а не спланированная стратегическая наступательная операция. /.../ Они [Путин и Медведев] не были готовы самолично, по своей воле, дать ход столь сложной ситуации и тяжелой войне, которая, кажется, никак не кончится. Мы, политические аналитики, понимаем, что мы в силах начать подобную войну, но не в силах ее закончить.

До ее конца очень далеко. Это только начало реальной, и, возможно, очень серьезной, и очень опасной для всех сторон конфронтации между нами и американцами.

- В чем состоял стратегический смысл признания независимости Абхазии и Южной Осетии? На данный момент Россия абсолютно одинока в своем решении - больше их никто не признал (так обстояло дело на момент публикации. Ныне известно, что Абхазию и Южную Осетию также признала Никарагуа. - Прим. ред.).

- Прежде всего этим шагом Россия подтвердила свою готовность идти в этом конфликте до конца. /.../ Это было нечто типа демонстрации наших серьезных и глубоких намерений идти тем же путем.

Второе: нам требовались, а теперь мы их получили, юридические обоснования действий наших вооруженных сил на грузинской территории. Теперь они более или менее ясны. /.../.

Что касается признания - полагаю, что если Россия не выйдет из состояния конфронтации, если Россия будет продолжать эту демонстрацию твердых решений и силы, другие страны мало-помалу, шаг за шагом придут к нашей позиции по отношению к Южной Осетии и Абхазии.

Это вовсе не значит, что отныне у нас появляется правило: признавать все сепаратистские области. Ничего подобного. Мы будем признавать те сепаратистские области, которые в геополитическом плане окажутся на нашей стороне - либо на нашей, либо на стороне наших друзей - и будут настроены против США.

Эти двойные стандарты морали нам продемонстрировали Соединенные Штаты. Они признали проамериканское Косово и не признают антиамериканские, пророссийские Южную Осетию и Абхазию. Они не признают территориальную целостность Сербии, зато признают целостность Грузии.

- Как смотрит Россия на развитие дружественных отношений между Соединенными Штатами и бывшими республиками СССР типа Украины и Грузии?

- Как на объявление войны. Как на объявление психологической, геополитической, экономической и открытой войны.

Первое время Путин занимал прозападные позиции. Проамериканские. Поэтому мы и критиковали его поведение. К примеру, после 11 сентября мы выступали против того, чтобы он помогал Соединенным Штатам и делал шаги в сторону Соединенных Штатов.

Но мало-помалу он столкнулся с полнейшим пренебрежением всеми интересами России. С этими неоконсерваторами, с Ричардом Перлом или Диком Чейни, мы всегда вели себя угодливо. "Да, мы под этим подпишемся, да, это так".

Шаг за шагом, благодаря экономике и торговле энергоносителями, мы наконец-то обрели силу и волю принять ответные меры против этой войны. Дело в том, что мы этой войны не хотели. Нам бросили вызов. Соединенные Штаты навязали нам эту войну.

Мы полагаем, что на всем постсоветском пространстве - за исключением стран Балтии - мы имеем дело с евразийской цивилизацией. Не с европейской, не с Западом. И попытка вывести эти пространства из-под нашего контроля, изъять из диалога с нами, порвать наши особенные отношения с ними, основанные на общей истории, - это было нападение своего рода, объявление войны. Американцы любят говорить, что это соперничество, но тут другое. /.../ Это было воспринято не как соперничество, а как акт агрессии, точно агрессия Наполеона или Гитлера, и никак иначе.

- Когда Россия столкнулась с сепаратистским движением в Чечне, она в ответ подняла войска в крупномасштабное наступление и осуществила авианалеты. В результате Грозный [столица Чечни] был превращен в развалины. Однако Москва поспешила раскритиковать Тбилиси [столицу Грузии] за проведение войсковой операции в республике, которая отделилась от Грузии. Разве это не двойные стандарты?

- Да. Да. /.../ Это было применение двойных стандартов в ответ на двойные стандарты. Согласен.

- Если на двойные стандарты так и будут отвечать двойными стандартами, когда же кончится эта цепная реакция?

- Соединенные Штаты ведут себя так, словно являются единственным полюсом мира, который способен решать, что такое хорошо и что такое плохо. /.../ Это никогда не кончится, если не произойдет что-то, гласящее: "Прекратите". /.../ Поэтому нам следует продемонстрировать: прекратите, или вам придется раскаиваться. Может быть, мы тоже раскаемся, но и вы раскаетесь. Прекратите так себя вести.

- Вам запретили въезжать на Украину. Как вы считаете, вступит ли Украина в НАТО и, если вступит, какова будет реакция России?

- Я считаю, что большинство населения Украины не хочет вступления в НАТО. Большинство населения - причем после случая с Грузией таких людей прибавилось - хочет поддерживать с Россией хорошие отношения. Вступление в НАТО будет означать полный разрыв любых отношений и реальную жесткую конфронтацию.

Половина жителей Украины считает себя русскими - в политическом, геополитическом, культурном, этническом отношении и т.д.

Мы не можем сохранить Украину либо без раскола между двумя частями, либо без компромисса между ними.

Президент [Виктор] Ющенко вопил, что меня надо выслать из Украины и запретить мне въезжать в это государство. Думаю, это его право. Это независимое государство. /.../ Но, по-моему, своим решением он уменьшил свое почтение к различным типам жителей Украины. Видите ли, мои идеи очень популярны на востоке Украины и в Крыму, и у евразийского движения там есть многие сотни тысяч сторонников.

- Как вы думаете, какова будет реакция России на вступление Украины в НАТО?

- Думаю, в качестве ответной меры Россия поддержит восстание в восточных областях и Крыму. Я бы не исключил ввода туда войск, как и в случае с Осетией.

Но разница в том, что половина населения Украины - это русские, чисто русские, и эта половина населения считает, что ее угнетают, навязывая ей ценности, язык, геополитические моменты абсолютно вопреки ее воле. Так что я не считаю, что в данном случае потребуется непосредственная интервенция российских войск. Полагаю, что накануне вступления в НАТО народ восстанет и Украина распадется на две части.

- Как вы думаете, что случится, если Украина изгонит российский Черноморский флот из Севастополя [украинского порта]?

- Думаю, что там вооруженный конфликт возможен, поскольку теперь мы чувствуем себя более-менее непринужденно.

Мы готовы продолжать в Грузии в том же духе. Но в то же самое время мы не закончили свое дело в Грузии. События там далеки от завершения. Нам нужна голова Саакашвили. Мы считаем его агрессором и виновником военных преступлений.

В нравственном плане, полагаю, наша армия и наше политическое руководство полностью готовы действовать жестко, сурово обходиться с украинским лидером, так как мы считаем его пособником Саакашвили.

- Вы говорили об Иране как об альтернативе американской мощи. Вы до сих пор смотрите на Тегеран в таком свете?

- Я считаю, что Иран может и должен быть союзником России. /.../ Сотрудничая с Ираном, обменивая оружие и возможность предоставлять сырье, а также возможности для транспортировки сырья из Евразии и Ирана, комбинировать наши усилия в стратегической и военной сферах, в экономике и энергетике, мы можем создать реальную силу для влияния на Ближний Восток в целом. /.../

У нас есть общие интересы с Ираном, /.../ так как я считаю, что самое важное, абсолютное - это покончить с однополярностью Америки. /.../ Эти партии, эти западники здесь, в российском правительстве, уверяли, что Иран, будучи фундаменталистским государством, когда-нибудь может на нас напасть. Но /.../ это такая антииранская пропаганда, которую распространяют в Москве проамериканские, прозападные силы.

- Ваше мнение о Владимире Путине изменилось.

- Я очень высоко оценил его конкретные шаги по укреплению порядка в политике в России, его шаги по изгнанию олигархов, по сужению влияния Запада и спасению территориальной целостности России в ситуации с Чечней.

Но одновременно я видел, что его окружают прозападные, пролиберальные политики, советники и эксперты, /.../ то была главная причина, по которой я его критиковал.

Но я считаю, что теперь, после [интервенции российских войск в Грузии] 8 августа, Путин и Медведев переступили черту, после которой вернуться вспять невозможно. Они показали, что готовность и решимость претворять слова в жизнь на деле необратимы. Поэтому теперь я полностью поддерживаю Путина и Медведева.

Эти круги ввели меня в заблуждение. Но, может быть, и Запад тоже обманывался, глядя на них.

И в Медведеве я обманулся! Я ведь считал, что Медведев олицетворяет месть либералов, и протестовал. Думаю, Вашингтон и Брюссель воспринимали его так же - мы все обманулись. Медведев оказался настоящим серьезным российским патриотом и государственным деятелем. Поэтому я восторгаюсь такими обманами - хотя я тоже попался на удочку.

- Не преувеличивает ли Москва свои силы? Многие аналитики сомневаются, что военная мощь и экономическая стабильность России достигли такого уровня, что изоляция ей не опасна.

- Россия не окажется в изоляции - ни от Европы, ни от Азии. От США - может быть, но это для нас ничего не значит.