Иностранная пресса о России и не только

В России давно закончилась битва за контроль над спецслужбами, нефтяной промышленностью, СМИ и почти всеми рычагами власти. Кремль Владимира Путина, несмотря на ряд недавних антиправительственных акций протеста, без труда выиграл эти войны и консолидировал свою позицию на парламентских выборах. Теперь возникли опасения, что Кремль "положил глаз" на российскую культуру.

Всего несколько недель назад министр культуры РФ подверг цензуре выставку современного российского изобразительного искусства в Париже, которая финансируется государством. За последние два года было возбуждено как минимум полдюжины уголовных дел против нонкомформистов из рядов деятелей культуры. В прошлом году был жестоко избит хулиганами владелец художественной галереи - смутьян, специализирующийся на произведениях, которые дразнят все более могущественную Православную Церковь, а также Кремль. Власти не предъявили обвинений в нападении никому.

В то же самое время Кремль обхаживает некоторых знаменитых деятелей культуры - например, кинорежиссера Никиту Михалкова, который когда-то, в советские времена был балованным enfant terrible, а теперь является активным агитатором за Путина.

Наблюдаются симптомы ответной реакции. В конце октября в телепередаче, проходящей в форме дебатов, видный российский писатель Виктор Ерофеев сошелся в поединке с Михалковым. Дело в том, что Михалков и еще пара личностей написали подобострастное письмо якобы от имени десятков тысяч художников с просьбой к президенту остаться у власти по истечении предписанного конституцией срока в марте будущего года. "Вы слышали о культе личности?" - спросил Ерофеев Михалкова.

Михалков смешался. Ерофеев с большим отрывом победил в поединке - за него проголосовало большинство зрителей, звонивших в студию. Для сегодняшнего телевидения, контролируемого Кремлем, это почти неслыханное событие.

Если вообще можно назвать какие-либо теледебаты вехой в новейшей истории российской культуры, то это была данная передача. Рейтинг программы подскочил до заоблачных высот. Десятки писателей и художников подписали петиции, где бранили Михалкова за то, что он посмел выступать без спроса от их имени. Очевидно, линия фронта в области культуры намечена.

Не следует забывать, что мы живем не в советские времена, и российские художники, актеры, кинорежиссеры и писатели могут делать и говорить почти все, что им заблагорассудится, не опасаясь попасть в лагеря. Степан Морозов и Алексей Розин, играющие роли Михаила Бакунина (анархиста XIX века) и поэта Николая Огарева в российской постановке "Берега Утопии" Тома Стоппарда, недавно в гримерной восхваляли российский театр за его свободу и живость.

Теоретически, покуда центр власти не затрагивают, на его периферии, где по большей части и действует серьезная культура, разрешается все (российская массовая культура, похоже, не дразнит гусей - возможно, просто не имеет такого желания, а телевидение полностью находится под пятой Кремля).

И тем не менее, некоторые видные художники и писатели, осознающие долгую черную историю репрессий, которую россияне знают слишком хорошо, и с особенной настороженностью опасающиеся контроля церкви над государством, выражают глубокую тревогу, не начинает ли правительство наступление на свободу творчества, ведь оно уже подчинило себе другие сферы.

"Они стремительно создают нечто вроде того, что имеет место в Иране, - новую старую цивилизацию, православную цивилизацию, - сказал на днях в своей квартире Ерофеев, окутанный классическим густым облаком табачного дыма, которое можно и сегодня увидеть вокруг каждого российского интеллектуала. - Атмосфера совершенно изменилась. То, что позавчера разрешалось, ныне опасно. Пока они не подавляют, как подавляла советская власть, но дайте им два года - и они найдут способ. Это голосование телезрителей стало шоком для властей, которые думали, что все стабильно, все готово к выборам".

Что ж, сравнение с Ираном - это определенно чересчур, но опасения высказывает не только Ерофеев. "Наше будущее становится нашим прошлым", - сказал мне известный прозаик Владимир Сорокин. Несколько лет тому назад его книги уничтожались и засовывались в громадный унитаз из папье-маше - это придумали некие ультранационалистические молодежные движения. Последний роман Сорокина предсказывает, что Россия скатится к своему древнему состоянию - к авторитарному режиму. "Мы возвращаемся в эпоху Ивана Грозного", - предрек Сорокин, говоря о церкви и об общей тенденции к замкнутости и антизападным настроениям.

Михалков, с которым мы беседовали на съемочной площадке его нового фильма - на военной базе под Москвой, отреагировал на эти предсказания с презрением. "Послушайте, что сейчас идет по радио и телевидению, и скажите мне: какие ограничения вы видите?" - сказал он, изо всех сил сдерживая раздражение. Творческие люди пользуются полной свободой, утверждает он. "Я считаю, что modus operandi России - это просвещенный консерватизм", - заявил он, подразумевая нечто иерархическое, пронизанное религией и любовью к традициям.

Такова определенно официальная линия. Впрочем, говорят, что Россия так и не разобралась со своим прошлым в той форме, в какой это сделала Германия. И действительно, когда кремлевский министр культуры попытался воспрепятствовать выставке современного российского искусства в Париже этой осенью, заявив, что оскорбившие его работы позорят Россию, он всего лишь вторил старорежимной советской риторике, как раз и навлекая на свою страну позор. Выставка все равно открылась (по-видимому, ситуацию спасло вмешательство высокопоставленных деятелей французского правительства), но все же десятки работ были сняты, в том числе "Эра милосердия" группы "Синие Носы" - изображение двух российских милиционеров, целующихся в березовой роще.

По этой картине видно, насколько непримечательны произведения искусства, которые могут спровоцировать здесь бурную реакцию; безусловно, в любой художественной галерее на Западе она не произвела бы ни малейшего фурора. Впрочем, все решает контекст. В подобных ситуациях эстетический уровень почти всегда ничего не значит. Работы "Ощущение" в Бруклинском музее несколько лет назад вызвали возмущение католиков и мэра Рудольфа Джулиани не потому, что это были шедевры: просто авторы продуманно смешали религиозное искусство с порнографией (и слоновьим пометом). Та же самая закономерность верна и в России: политика, религия и секс ("коктейль Молотова" для цензоров) - темы, из-за которых идет битва в российской культуре. Эти "культурные войны" известны всем нам, но происходят они в стране, где судебная система скандально неэффективна, если не коррумпирована.

Против куратора парижской выставки Андрея Ерофеева - брата Виктора - теперь возбуждено уголовное дело, инициированное вице-спикером парламента, прокремлевскими молодежными организациями и иерархами церкви. В последние месяцы обвинения также были предъявлены Юрию Самодурову, главе Центра имени Сахарова - правозащитной организации и музея - за то, что он выставил ряд все тех же работ (его обвиняют, по сути, в разжигании ненависти).

Как и во всех "культурных войнах", тут есть примесь фарса: начальник Ерофеева Валентин Родионов, директор Государственной Третьяковской галереи, - очевидно, сконфуженный тем, что так покорно пошел на поводу у цензуры, - сейчас подал в суд на министра культуры Александра Соколова. Ходит масса слухов о возможных финансовых мотивах тех, кто извлекает выгоду из всех этих споров, связанных с запрещенными цензурой работами. В конце концов, дело происходит в России, где деньги как таковые стали идеологией, тем более что речь идет о художественном мире.

Как бы то ни было, ни один российский художник, участвовавший в парижской выставке, не протестовал против недопущения работ, и этот факт довольно сильно шокирует. "Не думаю, что российское художественное сообщество достаточно сплоченно, чтобы защищать свои собственные интересы", - заметил Ерофеев. Вид у него был, что неудивительно, подавленный.

В таких обстоятельствах иногда сложно отличить, где благодушная успокоенность, где своекорыстие, а где страх. Марат Гельман когда-то был союзником и политтехнологом Путина, а затем начал относиться к Кремлю критически. Когда прошлой осенью в его художественную галерею явилась группа мужчин, которые его избили, Гельман экспонировал работы художника грузинской национальности. В то время Россия и Грузия крупно поссорились из-за того, что грузинские власти арестовали нескольких российских офицеров по обвинению в шпионаже. Кремль депортировал сотни граждан Грузии.

Гельман точно не знает, кто пытался, поколотив его, послать ему - и, возможно, другим таким же - определенный сигнал. Как он сам выразился, "в России у власти много разных рук": Кремлю необязательно отдавать прямые приказы своим многочисленным союзникам - верующим, националистам и прочим - чтобы те действовали в соответствии со своими представлениями, не обязательно верными, но в интересах власти. Однако, полагает Гельман, найти преступников было бы несложно, если бы власти того захотели.

"Нарастающая в России антизападная истерия теперь затронула искусство, и, конечно, основную роль в этом играет церковь, - сказал Гельман. - Российское искусство иронично. Такова наша традиция. А это не нравится ни властям, ни церкви". Мы беседовали с Гельманом в его квартире, из окна которой открывается роскошный панорамный вид на символ возрождения церкви - недавно восстановленный Храм Христа-Спасителя, известный тем, что его взорвал Сталин.

Михалков на военной базе в окрестностях города снимает продолжение своей картины "Утомленные солнцем", удостоенной "Оскара". Его окружали актеры в советской военной форме, топтавшиеся на месте, чтобы не замерзнуть, в глубоких траншеях на огромном, голом, заснеженном поле. Небо было свинцово-серо. Помимо письма с призывом к переизбранию Путина, Михалков в последнее время вызвал удивление, сняв пропутинский агитационный ролик для предвыборной кампании. Он также создал сентиментальный кинопанегирик ко дню рождения президента, показанный государственным телевидением. Михалков удалился с площадки в трейлер, чтобы продолжить разговор о теледебатах, которые даже ему - человеку, который, очевидно, любит внимание не меньше, чем могущество, - по-видимому, не дают покоя.

"Почему люди боятся патриотизма?" - вопросил он. Он постарался разграничить патриотизм и ксенофобию: "Интеллигенция сильно волнуется из-за преподавания основ православной культуры. Это истерия".

Россия нуждается в сильной власти, сказал Михалков. "Возможно, для так называемого цивилизованного мира это кажется нелепостью. Но в России хаос - это катастрофа для всех, - заметил он. - Даже если Путин не всегда ведет себя как ярый демократ, ему все равно следует остаться у власти - мы же не знаем, что сделает новый президент: возможно, он начнет с того, что разрушит сделанное Путиным".

Когда я пересказал это высказывание драматургу Александру Гельману, весьма известному в дни перестройки, тот покачал головой. "В советские времена была всего одна партия, но были пьесы и книги, которые поддерживали идею демократии", - заметил он. Александр Гельман - отец галериста Марата Гельмана, так что его мнение нельзя считать абсолютно непредвзятым. Тем не менее, он высказал веский аргумент: "Чем меньше демократии, тем больше значат деятели культуры. Если антидемократическая тенденция сохранится, деятели культуры приобретут большее влияние".

"То, что писатели заменят политические партии, станет позором для России, - добавил он. - Но, возможно, это и должно произойти".