Иностранная пресса о России и не только

Если 17-летний Аслан Сахуров глубоко задумается, он может нарисовать свой родной город в отсутствие войны

Сахурову было семь лет в конце 1994 года, когда российские войска впервые вошли в столицу Чечни, начав десятилетний конфликт, унесший десятки тысяч жизней. Он едва помнит Грозный без домов, разрушенных бомбами и снарядами, где пули еще не уничтожили деревья на городских бульварах, а целое поколение чеченцев еще не лишилось мало-мальски нормального детства.

У Сахурова представление о мирном городе стерто десятью годами насилия, как стерты с лица земли дома вокруг общежития, где он сейчас живет. За это десятилетие он познал страх и лишения, таковы горькие плоды воспитания, которое дали ему два кровопролитных конфликта между российской армией и исламскими сепаратистами.

Ужасы войны, потери близких людей, тяготы жизни в зоне конфликта искалечили души детей и подростков, которых в Чечне, по оценкам сотрудников органов здравоохранения республики около 500 тыс.

"Каждый ребенок в Чечне травмирован, - сказала Яха Шварц, психолог школы ?7 в Грозном. - Многие дети потеряли одного из родителей, брата или сестру. Они видели, как умирают люди. У них страхи и ночные кошмары".

По словам Шварц, процесс исцеления идет медленно, так как война продолжается.

Российский президент Владимир Путин говорит, что жизнь в Чечне возвращается к норме.

Однако чеченские дети по-прежнему умирают. Неразорвавшиеся снаряды и около 500 тыс. мин, установленных по всей республике, ежегодно убивают и калечат сотни молодых людей, сообщает министерство здравоохранения Чечни. В этом повинны и взрывные устройства, замаскированные под предметы обихода и предназначенные для убийства российских солдат.

Общество "Мемориал" сообщает о зажигалке, которая взорвалась, когда семилетняя Асият Махмаева подобрала ее возле своего дома. В результате девочка лишилась обеих рук и левого глаза.

На прошлой неделе двое детей и четверо женщин погибли, когда их машина наскочила на мину на западе Чечни, сообщают российские военные.

Но часто раны не видны. Более чем у 80% чеченских детей имеются неврологические и психологические проблемы в результате конфликта. Это было установлено в ходе обследования 320 тыс. детей, проведенного министерством здравоохранения Чечни прошлой осенью.

16-летняя Амина Асхабова, которая мечтает стать журналисткой, сказала, что не согласилась на предложение Шварц описать холодные ночи, проведенные в подвалах под бомбежками во время трех ожесточенных сражений за Грозный: наступления российской армии зимой 1994-1995 годов, внезапной атаки повстанцев в августе 1996 года, вынудившей федеральные войска уйти из Чечни, и возвращения российских войск в конце 1999 года.

"Почему она думает, что я хочу писать воспоминания о войне? - сказала Асхабова. - Мне не надо о ней напоминать".

Асхабова знает, что ей повезло. В ее школе есть Шварц, одна из 30 квалифицированных психотерапевтов, работающих в Чечне.

Заходит солнце. Недалеко от общежития, где живет Аслан Сахубов, дети с игрушечными автоматами бегают по развалинам зданий.

Ему пора уходить с улицы. Он слишком молод, чтобы помнить мир, но уже достаточно взрослый, чтобы федералы арестовали его как боевика, поэтому он выходит на улицу только тогда, когда это необходимо. В основном он сидит в комнате, где живет с матерью и младшим братом.

"Папы нет, - говорит Сахубов, глотая слезы. - Папу убили на войне".