Иностранная пресса о России и не только

Сын, борющийся за наследство отца, обнаруживает трастовые фонды, которые приносят доходы топ-менеджерам энергетического гиганта от Сибири до острова Мэн

В последний день августа 1997 года российский нефтяной барон по имени Виталий Шмидт сел обедать в своей московской квартире с подругой и сестрой. 48-летний инженер-нефтяник положил себе солидную порцию пельменей и выпил пару рюмок водки. Спустя три часа он был мертв.

Шмидт был мультимиллионером, имевшим роскошные резиденции в четырех странах. Значительная часть его состояния происходила от группы маленьких офшорных энергетических компаний, которыми он управлял от своего имени и от имени нескольких своих товарищей - топ-менеджеров крупной российской нефтяной копании, ОАО "Лукойл".

Его неожиданная смерть немедленно вызвала борьбу за контроль над его наследством, спрятанным в налоговых гаванях от острова Мэн до Панамы. В результате его сын, которому в момент смерти Шмидта было 19 лет, обвинил руководителей "Лукойла" в разграблении наследства отца; они отрицают все обвинения.

Восьмилетние битвы в судах за собственность Шмидта помогли выявить запутанные внутренние дела "Лукойла" - могущественного игрока на мировой энергетической сцене, который известен темными сделками между компанией и ее собственными менеджерами. "Лукойл", близкий к путинскому Кремлю, находится на переднем крае борьбы России за экономическое могущество. Его запасы нефти, составляющие 16 млн баррелей, - больше, чем у любой другой акционерной компании открытого типа. "Лукойл" на 19% принадлежит хьюстонской ConocoPhillips; он последовательно стремится сделать более заметным свое присутствие на Западе - в США и Европе появились тысячи автозаправок "Лукойла", а его акции котируются на Лондонской бирже.

Одним из результатов борьбы за собственность Шмидта стало раскрытие некоторых известных ему секретов, а именно, методов, с помощью которых руководители "Лукойла" годами были вовлечены в прибыльные сделки со своей собственной компанией при посредничестве секретных трастовых фондов и якобы независимых фирм, обслуживающих нефтяные предприятия.

"Лукойл" признает, что у него необычная корпоративная структура. "В быстро меняющейся бизнес-среде в Российской Федерации компании и отдельные лица часто использовали при транзакциях номинальных держателей акций и другие формы компаний-посредников", - говорится в годовом отчете "Лукойла". Там сказано, что у менеджмента есть "соответствующие процедуры, позволяющие идентифицировать и раскрывать транзакции с вовлеченными сторонами", и что менеджмент компании "раскрыл все существенные сделки".

Однако всего два года назад топ-менеджеры "Лукойла" участвовали в транзакциях с собственной компанией, и эти сделки были только частично раскрыты. Около 2004 года неизвестная прежде фирма начала управлять пенсионным фондом "Лукойла", купила банк у "Лукойла" и стала главным его страхователем. Как оказалось, ее контролирующими участниками являются президент "Лукойла" Вагит Алекперов и его первый помощник Леонид Федун. Эта структура собственности была раскрыта только в прошлом году.

Как сказал в интервью Федун, оба они руководствовались в вопросе разглашения своей роли владельцев принципом служебной необходимости, чтобы защитить себя от политических нападок в России, где сверхбогатых не любят. "Те, кто должен об этом знать, знали", - сказал он. Алекперов, которому принадлежат 13,4% акций "Лукойла", оцениваемые примерно в 9,5 млрд долларов, сказал в интервью, что никаких нарушений не было.

Он отверг выдвинутые сыном Шмидта Вадимом обвинения в том, что руководители "Лукойла" иногда пользовались доходами компаний, которые Шмидт прятал на острове Мэн. Вадим выдвинул эти обвинения в суде острова Мэн и в Высшем апелляционном суде Великобритании, известном как Тайный совет. "К сожалению, сын не похож на отца, - сказал Алекперов. - Он ищет предполагаемые деньги своего отца".

Что касается ConocoPhillips, то там сообщили, что "ничего не знают об обвинениях. У нас положительный опыт работы с "Лукойлом".

"Лукойл" возник на закате Советского Союза в 1991 году; его создала небольшая группа советских нефтяных чиновников. Их лидером был Алекперов - бывший инженер-бурильщик из Азербайджана, ставший заместителем министра нефти. Другим членом группы был его близкий друг, инженер-нефтяник Шмидт. Группа установила тесные связи, работая в отдаленном месторождении в сибирском Когалыме - городе на болоте, название которого переводится как "озеро, где умер человек".

Шмидт стал на Когалыме главным бурильщиком, когда Алекперов перебрался в министерство нефти в Москву. Там Алекперов помог сформировать "Лукойл" как государственную компанию, контролирующую Когалым и обширные запасы газа. Небольшая доля акций "Лукойла" начала торговаться в России в 1993 году, после чего доля государства постепенно снизилась до нуля. Одновременно Шмидт колесил по Европе, подыскивая иностранных покупателей для нефти "Лукойла".

При этом он часто останавливался на острове Мэн в Ирландском море. Там он организовал серию трастовых фондов, работающих с оказывающей финансовые услуги фирмой под называнием Lorne House, офис которой располагался в особняке рядом со средневековым замком. Lorne House, кроме того, создала разнообразные малые энергетические компании, названия которых часто представляли собой варианты слова "Лукойл", например, Lukoil International Ltd.

Вскоре вновь образованные компании стали получать контракты и нефть от "Лукойла" и образовывать с ним совместные предприятия. Однако существование многочисленных объектов с похожими именами в разных национальных юрисдикциях затрудняло отслеживание финансовых потоков между ними.

Федун говорит, что "Лукойл" должен был использовать такие структуры, потому что "15 лет назад в России не было инфраструктуры" для бизнеса. "Многочисленные институты были созданы не на средства государства - хотя в тот момент "Лукойл" был государственной компанией, - а на деньги менеджеров", - говорит он. Он добавил, что "все деньги, заработанные обслуживающими компаниями, в конце концов попадали в "Лукойл".

Однако данные банков и бухгалтерская отчетность говорят о другом. Они показывают, что сотни таких компаний в ходе многочисленных транзакций в 1990-е годы пересылали деньги на остров Мэн, где они оказывались в трастовых фондах, созданных Шмидтом.

А бенефициариями этих трастов, согласно документам, обнародованным в судах острова Мэн и Лондона, были топ-менеджеры "Лукойла". Трастовый фонд под названием Angora Discretionary Trust, к примеру, напрямую приносил доход "Шмидту и другим высшим руководителям "Лукойла", говорится в решении Тайного совета 2003 года.

"Лукойл" в своем заявлении говорит, что он "никогда не участвовал в управлении трастовыми фондами" и ничего не знает о "возможном участии в них его бывших сотрудников". Компания добавила, что Алекперов никогда не имел никаких финансовых интересов в фирмах, действующих на острове Мэн.

Шмидт направлял входящие и исходящие финансовые потоки в трастовых фондах и во вновь созданных нефтяных компаниях, отправляя по факсу рукописные записки директору Lorne House Янеку Баснету. Например, в одной записке, датированной декабрем 1995 года, говорится: "Янек! Будь добр, организуй срочно заем 6,5 млн долларов из траста Angora в Lukoil International". В записке говорится, что нужно взять деньги из некоторых других частных подразделений трастового фонда и переслать их на номерной счет в швейцарском банке.

Баснет не может сейчас дать комментарии, сказал адвокат Lorne House, где Баснет больше не является директором. Несколько лет назад в ответ на иск, поданный на острове Мэн, Баснет сказал, что в делах, связанных со Шмидтом, не происходило ничего "сомнительного".

Несколько компаний, посылавших деньги в трасты, были названы в иске 1993 года, поданном американской компанией Frankenburg Inc., обслуживающей нефтяной бизнес. В окружном суде Хьюстона она утверждала, что руководители "Лукойла" вытеснили Frankenburg из контракта в Сибири, предпочтя одну из вновь созданных компаний, которая, по утверждению Frankenburg, частично принадлежала господам Алекперову и Шмидту. В материалах суда менеджеры отрицали, что являются ее собственниками. "Лукойл", не признав своей вины, достиг на следующий год внесудебного соглашения, выплатив сумму, которую адвокат компании Frankenburg назвал "большой".

Для "Лукойла" эта история была не серьезнее икоты. Компания стремительно росла, а вместе с ней вырос и круг мелких компаний, в том числе возникла и компания MD Seis, продавшая "Лукойлу" сейсмические данные.

Но это было не единственное, чем она занималась. Банковские записи показывают, что панамское подразделение MD Seis держало в венском банке счет, который обслуживал 16 кредитных карт Visa, выданных на имена руководителей "Лукойла" и членов их семей. "Лукойл" утверждает, что никакие фонды не были использованы не по назначению на нужды менеджеров.

Шмидт, занимавший пост первого вице-президента по международным операциям, разбогател. У него было "личное состояние где-то в районе нескольких сотен миллионов американских долларов", говорится в заявлении его сына Вадима, поданном в суд острова Мэн.

В конце августа 1997 года Шмидт вернулся из поездки по Европе, где он работал над пересмотром хаотичной международной структуры "Лукойла" в ответ на требование большей прозрачности со стороны акционеров. Предполагалось, что он будет обедать вместе с другим топ-менеджером "Лукойла" и его старым другом еще по сибирскому месторождению Ралифом Сафиным, но Сафин отпросился, оставив Шмидта обедать в обществе подруги и сестры, утверждается в официальном документе московской прокуратуры о последних часах жизни Шмидта. Там говорится также, что он ел российские клецки, которые называются "пельмени", и выпил две или три рюмки водки.

Шмидт, у которого было больное сердце, вскоре почувствовал себя плохо. Его подруга вызвала "скорую" и Сафина. Алекперов, по его словам, тоже направился туда. Шмидт умер до их прихода, в результате сердечного приступа - так утверждается в составленном три года спустя официальном заключении.

На следующий день после его смерти его подруга отдала Сафину "портфель, набитый бумагами Шмидта", включая паспорта, фотографии и бумаги, касающиеся "Лукойла", говорится в документах прокуратуры. Сафин сказал, что передал все это властям. Никакого завещания не нашли.

Сафин, который сейчас является членом верхней палаты российского парламента, не отвечал на телефонные послания и письма с просьбой дать комментарий. Найти подругу не удалось.

Тинейджер Вадим Шмидт в тот момент учился в британской школе. Иски его адвокатов в британские суды рисуют его как избалованного молодого человека, живущего на широкую ногу и имеющего собственную карту Visa от панамского подразделения MD Seis. В судебных документах также утверждается, что Шмидт-старший готовил сына к тому, чтобы тот присоединился к нему в "Лукойле", и многое рассказывал ему о делах компании. Узнав о смерти отца, Вадим бросился домой.

В последующих гражданских и уголовных исках в судах Великобритании, Германии и Швейцарии Вадим заявлял, что из квартиры его отца были украдены многие важные личные бумаги. Российская прокуратура, которая по его просьбе разбиралась в этом деле спустя несколько лет, заявила, что никаких подтверждений этому обнаружено не было.

В более поздних судебных бумагах сын утверждал, что через несколько дней после смерти отца встречался с Алекперовым, Сафиным, еще одним топ-менеджером "Лукойла" и личной переводчицей его отца Анной Бринкманн. Он сказал, что менеджеры попросили его назначить их распорядителями имущества отца, но он отказался.

"Все сказанное выше дает мне основания опасаться за свою жизнь, поскольку я знаю наверняка, что мой отец был одним из главных создателей и основных акционеров "Лукойла", - писал Вадим спустя две недели после смерти отца в заявлении, которое использовалось в последующих судебных процессах. - Я прекрасно понимаю, что на меня будет оказываться разного рода давление с целью... заставить меня отказаться от права на наследство". Вадим и его мать, жена Шмидта, с которой он не жил вместе, через несколько недель после смерти Шмидта уехали в Швейцарию. Согласно судебным документам, с тех пор они больше не появлялись в России.

Вадим стал пытаться сложить воедино офшорную империю своего отца с помощью документов, найденных в одном из домов отца, в Вене. Он узнал, что меньше чем через две недели после смерти отца принадлежащие ему миллионы долларов в Лихтенштейне были переброшены в благотворительный фонд. Распорядители этого фонда - переводчица отца Бринкманн, Сафин и Семен Вайншток (еще один топ-менеджер "Лукойла" и ветеран сибирских нефтяных месторождений). Вадим попытался добиться контроля над этими активами.

Пресс-секретарь Вайнштока, возглавляющего сейчас российскую государственную трубопроводную компанию "Транснефть", и адвокат компании, в которой сейчас работает Бринкманн, в один голос заявили, что дело было тщательно расследовано и никаких нарушений обнаружено не было.

Адвокат Тодд Гремиллион из Akin Gump Strauss Hauer & Feld LLP, многие годы работавший на "Лукойл", написал адвокату Вадима, убеждая молодого человека отказаться от обвинений, которые он начал выдвигать против руководителей "Лукойла". Гремиллион предупредил, что у Вадима могут возникнуть проблемы с иммиграционным статусом и его могут призвать в российскую армию. "Я боюсь, что без поддержки доверенных лиц его отца Вадиму будет сложно самостоятельно справиться с этой ситуацией", - написал Гремиллион в апреле 1998 года.

Вадим пренебрег этим советом и подал иск против распорядителей фонда, в который были переведены активы его отца в Лихтенштейне. Гремиллион вмешался в этот процесс после того, как получил полномочия на ведение дела от бабушки Вадима. Однако Вадим в конце концов получил контроль над стремительно переведенными лихтенштейнскими активами отца.

Вадим также узнал, что переводчица отца Бринкманн стала президентом одной из компаний, созданных в начале 1990-х годов для работы с "Лукойлом". Банковские записи показывают, что на протяжении 1990-х годов подразделение этой компании, CAT Oil, переводило миллионы долларов в один из трастовых фондов на острове Мэн.

В 1998 году в суде острова Мэн Вадим подал иск против нескольких бывших коллег отца, а также против фирмы Lorne House, которая помогала его отцу создавать трастовые фонды. Тезис сына, распространяющийся и на его отца, состоял в том, что руководители "Лукойла" "управляли сложной структурой компаний за пределами России, которые использовались для аккумулирования нероссийских активов "Лукойла" и получения прибыли от деятельности за пределами России".

Lorne House отвергла обвинения Вадима, а менеджеры на них не ответили. У них не было такой необходимости, поскольку судебный процесс был вскоре приостановлен из-за отказа фирмы Lorne House предоставить документы трастового фонда. Вадиму пришлось подать второй иск против Lorne House, чтобы попытаться получить документы.

Адвокат Lorne House Кевин О'Риордан сказал: "Хотя я до некоторой степени испытываю личную симпатию к Вадиму Шмидту, я считают его требования необоснованными".

Тем временем суд острова Мэн приказал Lorne House и его филиалу передать суду сотни страниц документов об одном из трастовых фондов - Angora. Вадим нанял финансовых специалистов из компании Ernst & Young, что изучить их. Специалисты выяснили, что с 1992 по 1998 год разнообразные компании, работавшие на "Лукойл" или с "Лукойлом", перечислили трасту Angora 94,8 млн долларов и что среди бенефициариев траста были господа Шмидт и Алекперов.

Например, около 6 млн долларов пришли в "Ангору" из одной такой компании под названием Lukoil Scandinavia, говорят сотрудники фирмы Ernst & Young. "Если бы Виталий Шмидт, имевший долю в "Лукойле", получал бы без видимых причин выплаты от Lukoil Scandinavia, это могло бы показаться необычным", - говорится в заключении экспертов.

Lorne House согласилась в 1998 году выплатить Вадиму 14,8 млн долларов как распорядителю имущества покойного отца. И снова вмешался Гремиллион из Akin Gump, пытаясь добиться доступа к распоряжению наследством в качестве представителя родственницы Вадима.

Гремиллион выступал в качестве поверенного "Лукойла" в многочисленных выступлениях в прессе, начиная с освещения хьюстонского иска компании Frankenburg. Однако в этом деле он подал юридически заверенное заявление в суд острова Мэн, где говорится, что хотя Akin Gump долгое время представляло "Лукойл", в этом деле "я руководствуюсь указаниями (родственницы), а не "Лукойла". Гремиллион, который больше не работает в Akin Gump, не ответил на сообщения, оставленные на двух его телефонных номерах.

Вадим теперь занял более жесткую позицию. В 1999 году он заявил московской прокуратуре о том, что его отец был убит, а некоторые его бумаги похищены. Прокуратура в 2000 году начала расследование; тело Шмидта было эксгумировано и исследовано на предмет наличия яда, но яда не нашли.

Вадим организовал собственное расследование. Он нанял известного патологоанатома Йейна Уэста, который тоже не обнаружил токсичных веществ, но добавил, что тело слишком разложилось, и поэтому многие вещества уже нельзя обнаружить. Он подтвердил, что у Шмидта была серьезная болезнь сердца.

Размышляя об этом эпизоде в интервью, Алекперов сказал, что Вадим продолжает выдвигать обвинения в надежде на внесудебное соглашение. "Это уже становится похоже на шантаж. Эксгумировать труп собственного отца, когда все знают, что это был несчастный случай, - это было ужасно".

В 2003 году британский Тайный совет заявил, что у Вадима есть право на получение записей некоторых трастовых фондов на острове Мэн, а также право продолжать дело против Lorne House, "Лукойла" и его руководителей. Но средства Вадима подходили к концу, и он не стал этого делать.

Решение Тайного совета показало, что после смерти Шмидта Lorne House доверила задачу управления трастом Angora одному из его старых сибирских друзей, руководителю поставщика сейсмических данных MD Seis.

Эта фирма под новым именем недавно была продана американской компании Schlumberger Ltd, занимающейся обслуживанием нефтяных месторождений. Данные о сделке показывают, что среди основных акционеров сейсмической конторы был Баснет - директор Lorne House, с которым имел дело Шмидт.

Со смертью Шмидта склонность "Лукойла" к сделкам между своими никуда не исчезла. В 2004 году "Лукойл" объявил, что продал 65-процентную долю в своем банковском подразделении "Петрокоммерс" фирме под называнием "ИФД-Капитал". "ИФД-Капитал" не только владеет банком, в котором имеют счета большинство сотрудников "Лукойла", но еще и собирает с "Лукойла" страховые взносы в размере 130 млн долларов в год, и управляет многомиллиардным пенсионным фондом "Лукойла".

Контролирующий пакет акций в "ИФД-Капитале" принадлежит президенту "Лукойла" Алекперову и вице-президенту Федуну. Об их участии в компании стало известно только в начале этого года, когда появился годовой отчет "Петрокоммерса". В годовых отчетах самого "Лукойла" о сделках говорится в самых общих чертах; ни фирмы, ни имена не называются. Федун сказал в интервью, что "транзакции абсолютно прозрачны и отражены во всех отчетах, в том числе в годовом отчете "Лукойла".

Хотя тяжелая тяжба за наследство Шмидта все еще продолжается, Алекперов рассказал, что в сентябре он побывал на Когалымском месторождении, чтобы отдать дань памяти давно умершему другу. "Мы назвали в его честь улицу, - сказал он, - бульвар Шмидта. И я открыл памятник ему. Бронзовый бюст".