Иностранная пресса о России и не только

"Когда студенты, записавшиеся курс в Виргинском университете, обсуждали историю крестьянки, нашедшей радость среди боли и одиночества, Джош Притчетт ничего не сказал", - пишет автор образовательного блога The Washington Post Сьюзан Сврлуга.

"Так было потому, что он вспоминал свое время в карцере, когда его посадили в одиночную камеру за ожесточенные драки. Так что, пока другие говорили о символизме в русской литературе XIX века, он думал о том, как, пока дни протекали в этой холодной камере, мечты становились прекрасными, и гнев уступал место умиротворению", - говорится в статье.

"Этой весной Притчетт снова оказался за решеткой - по доброй воле. Сделав это, он продемонстрировал, сколь неожиданное влияние и серьезные последствия может иметь какая-то идея. Он думал, что знает кое-что об исправлении. Но он также узнал, каким важным и мощным может быть прошлое", - отмечает автор.

"Притчетт выбрал курс по русской литературе в Виргинском университете, объединяющий студентов из элитного кампуса и заключенных из изолятора для несовершеннолетних. Вместе они изучают труды таких авторов, как Чехов, Достоевский, Толстой", - говорится в статье.

"Раз в неделю студентов Виргинского университета досматривает охрана за колючей проволокой, и они слышат лязг закрывающейся за ними металлической двери", - пишет издание.

"Джош Притчетт научился водить, угоняя машины. К семнадцати годам у него выработался характер - очерствевшего, усталого ребенка, мотавшегося между домом, общежитием и тюрьмой", - рассказывает Сврлуга.

"После обвинительного приговора его временно поместили в здание на территории исправительного центра для несовершеннолетних в Бон-Эйре, Ричмонд, пока чиновники заканчивали его оформление. Глядя из окна своей камеры на низкие кирпичные здания и высокие заборы Бон-Эйра, он ощутил растущий страх и осознание того, что он стал беспомощным, неспособным что-то решать, оказался в ловушке", - говорится в статье.

"Это было ощущение, которое он инстинктивно вспоминал годы спустя, в Виргинском университете, за несколько недель до того, как он должен был вернуться в Бон-Эйр с другими студентами", - говорится в статье.

"Они прочитали рассказ Тургенева "Живые мощи" о молодой крестьянке, прикованной к постели в сарае после того, как ее поразила болезнь. Ей удалось найти радость, несмотря на потерю, в гудении пчел в улье, в случайно увиденном пушистом зайце, в неизменной вере и ярких, восхитительных мечтах", - пишет автор.

Все в нем напоминало Притчетту о его пребывании в одиночной камере. Когда он рассказал своим однокашникам по Виргинскому университету о своем прошлом, его голос дрожал.

"Но после первого шока его однокашники поделились собственными озарениями: один рассказал о родственнике, сидевшем в тюрьме. Другой - о депрессии. Первокурсница призналась, что ей было некомфортно в кампусе, потому что все казались такими богатыми и привилегированными", - говорится в статье.

"Это был невероятно личный опыт", - сказал Эндрю Кауфман, преподаватель Виргинского университета и автор этого курса.

"Русская литература может показаться понятным лишь немногим выбором для налаживания отношений между 19-летними. Но вопросы, которые поднимают рассказы о жизни и смерти, могут быть поразительными, даже расширяющими сознание", - отмечает Сврлуга.

"Курсу в Виргинском университете посвящен документальный фильм и книга, которая скоро выйдет в продажу, о том, как радикально должны быть изменены университетские курсы. Это также вызвало разговоры о том, как изменить ювенальную юстицию", - пишет издание.

По сути, говорит Кауфман, курс посвящен самостоятельному поиску смысла жизни.

Это заставляет людей переосмыслить, что они могут сделать в жизни, говорит Эндрю Блок, директор Департамента ювенальной юстиции штата Виргиния. "Мы пытаемся помочь молодым людям в системе изменить жизнь", - говорит он.

Когда охрана вывела Притчетта и других студентов, 20-летний заключенный и участник курса Джозеф Митчелл молчал, пишет автор. За несколько дней до этого умер его родственник, а он не смог прийти на похороны.

Но он запомнил прочитанное в "Живых мощах", ему запало в душу то, что люди могут выдержать немыслимое, решив найти радость в жизни.

Митчелл сказал, что он будет думать об этом, когда жизнь станет еще тяжелее. "Я напишу это у себя на столе или в машине - "Живые мощи".

"Я, может, такую татуировку сделаю, - сказал он. - Я всегда буду это помнить".