Иностранная пресса о России и не только

Вынесенный судом приговор Михаилу Ходорковскому - девять лет колонии - продемонстрировал как логику, так и произвол: под прикрытием уголовного кодекса в государстве Путина происходит перераспределение власти.

Вечер пятницы, три часа до полуночи. В самом сердце Кремля царит тишина. О старые стены красного кирпича бастиона российской государственной власти столичный шум 11-миллионной Москвы разбивается, как волна о скалу.

На четвертом этаже кремлевской администрации расположился Владислав Сурков. Это искусный сорокалетний закулисный руководитель, высший чиновник в иерархии президентского аппарата и, согласно опросам, самый влиятельный человек в самом большом по площади государстве мира - после Владимира Путина.

Наверное, Сурков говорит о Михаиле Ходорковском. О том человеке, который в качестве главы нефтяного концерна ЮКОС стал самым богатым россиянином. До того, как во вторник он, запертый в клетку, которая сделала бы честь любому медвежьему загону, вместе со своим партнером Платоном Лебедевым был осужден на девять лет колонии за мошенничество и уклонение от уплаты налогов.

Сурков знает, что происходило в зале судебного заседания. И он знаком с осужденным. Прежде чем попасть в Кремль, Сурков даже работал на концерн Ходорковского. До 1997 года он еще был членом совета директоров банка "Менатеп", с создания которого начался взлет Ходорковского от комсомольского казначея до мультимиллиардера.

Сурков стоял на правильной стороне, когда в дикие годы эпохи Ельцина он на аукционах за бесценок отдавал богатые сырьевые ресурсы страны, заложив тем самым основу тем состояниям, которые позже стали исчисляться миллиардами. Теперь, поскольку в Кремле правит Путин, а первые олигархи закованы в наручники, он снова оказался в правильном лагере. "Еще слишком рано говорить об этом, - пророчески изрекает Сурков по поводу судебного решения в отношении Ходорковского. - Приговор пока не вступил в законную силу".

В эти дни кремлевские гранды сквозь зубы цедят свои комментарии, связанные с приговором, вынесенным в самом сенсационном процессе новейшей российской истории. По-видимому, не впечатлившись ни внутренней, ни зарубежной критикой, в качестве причин немилости, в которую впал Ходорковский, называющей политическую непокорность или его роль в автоматическом открывании дверей для американских концернов, российская власть подчеркивает примат принципов правового государства.

Однако при этом те, кто выиграл от разрушения ЮКОСа и осуждения Ходорковского,- и это бросается в глаза - сами сидят в Кремле. Например, ветеран КГБ Игорь Сечин, который наряду с Сурковым является одним из крупнейших пауков в сети путинского аппарата, как председатель наблюдательного совета государственного нефтяного концерна "Роснефть", получил контроль над когда-то важнейшим предприятием ЮКОСа.

В Москве Сечина считают движущей силой государственного наступления на ЮКОС и его крупных акционеров. И в этом старому соратнику Путина нисколько не помешало то, что он связан родственными узами с российским генеральным прокурором, который еще до начала процесса сокрушался о том, что Ходорковскому, "к сожалению, нельзя дать больше десяти лет". Дочь Сечина замужем за сыном главного обвинителя.

Дмитрий Медведев, глава кремлевской администрации, параллельно в качестве председателя наблюдательного совета контролирует гигантский полугосударственный газовый концерн "Газпром". До сих пор через слияние с "Роснефтью" он планировал создать крупнейший в мире энергетический концерн и тем самым надолго установить государственный контроль над громадными запасами сырья. Поэтому Медведев тоже не отказался бы от лакомых кусков ЮКОСа вместе с лицензиями на добычу нефти, которые оказались вырванными из его рук концерном, обремененным долгами в размере 28 млрд долларов.

Эпоха Путина - это время "охоты миллионеров за богатством миллиардеров", отметил политолог Андрей Пионтковский. То, что Ходорковский ему в этом мешает, президент Путин понял - самое позднее - после встречи с олигархами в Кремле в начале 2003 года, когда глава ЮКОСа перед работающими телекамерами возмущался коррупцией на государственном предприятии "Роснефть".

Еще спустя два месяца, к десятилетию деятельности ЮКОСа, Путин отметил "высокие профессионализм и ответственность" Ходорковского. Зато в октябре 2003 года он захлопнул ловушку. С тех пор Ходорковский сидит в четырехместной камере в московской тюрьме "Матросская тишина".

Давно было известно, что явилось предметом уголовного дела номер 18/41 и что привело Ходорковского в тюрьму: то, что в хаосе постсоветской волны приватизации с ее моделями минимизации налогов, приобретением предприятий через подставные фирмы и мнимыми банкротствами мимо казны проходили громадные деньги.

"Сотни тысяч предпринимателей и чиновников", говорит оппозиционный депутат Госдумы Владимир Рыжков, действовали в 90-е годы теми же методами, что и Ходорковский. Даже президент Путин после своего вступления в должность в 2000 году распорядился не трогать собственность олигархов, пока те не лезут в политику.

Большинство молодых российских нефтяных баронов придерживались данного соглашения. Прежде всего, Роман Абрамович, чей талант наполнять собственные карманы за счет творческого подхода к ведению бухгалтерии, по мнению экспертов, не уступает таланту Ходорковского.

Владелец "Челси", так и не впечатлившись случайными предупредительными выстрелами налоговых чиновников, продолжает вкладывать деньги в футболистов и в случае необходимости выполняет свои обязанности в верхней палате российского парламента. При встрече с глазу на глаз с Путиным, за четыре дня до осуждения Ходорковского, речь у них якобы шла, в частности, о том, чтобы предоставить щедрому Абрамовичу следующий пятилетний губернаторский срок в дальневосточной провинции Чукотка.

"Диктатура закона", о которой Путин так любит говорить в праздничных речах, в повседневной жизни уступает место византийскому хитросплетению из политических сделок по принципу "ты - мне, я - тебе", попыткам вымогательства и купленной дружбе.

Так, Анатолия Чубайса, который в начале 90-х годов в качестве вице-премьера являлся локомотивом разбойной приватизации, до сих пор терпят при дворе. И хотя сейчас ему приходится давать показания в прокуратуре, Чубайс, в настоящий момент - глава энергетического монополиста РАО "ЕЭС", держит ответ лишь за нарушение электроснабжения, которое в конце мая парализовало пол-Москвы.

Дело Ходорковского должно послужить "примером", безапелляционно заявлял советник Путина Шувалов еще до оглашения судебного решения. Сам Путин знает по собственному опыту, как регулярными поставками нефти и газа можно смягчить периодически выплескивающееся возмущение Запада недостаточностью правовых гарантий в России.

По сути, истинное лицо системы, которая под предлогом укрепления центральной власти урезает свободы и права своих граждан, было понятно и без приговора Ходорковскому. По сути, уже было бы достаточным вспомнить о другом приговоре, вынесенном когда-то Мещанским судом Анатолию Быкову.

Красноярский алюминиевый король в том же самом здании в 2002 году получил за убийство шесть с половиной лет условно. Он покинул зал судебного заседания как свободный человек - правда, перед этим ему пришлось продать свою долю в фирме Роману Абрамовичу.

Михаил Ходорковский, дитя ельцинской эпохи как в рвении, так и в переоценке своих возможностей, пожалуй, не достаточно серьезно отнесся к предупредительным сигналам из окружения Путина. Не позже, чем после того, как приговор по уголовному делу номер 18/41 вступит в силу, он поймет, что недооценил людей из самого сердца Кремля.