Мусе (имя изменено. - Libération) 18 лет, он одет в новую военную форму, носит пистолет на бедре и прячет под бородой робкую улыбку. "Я записался к кадыровцам, потому что хочу носить оружие. Я считал, что с этими людьми для меня не будет ничего невозможного", - рассказывает молодой чеченец, встретившийся с нами втайне от начальства. Уроженец одного из села на юге республики, выросший в семье боевиков-сепаратистов, в декабре 2005 года молодой Муса поступил на службу в батальон "Восток" - чеченское формирование, созданное для "преследования террористов" и подчиняющееся российскому министерству обороны.
"Практически все бойцы батальона "Восток" - сами бывшие сепаратисты, - рассказывает Муса, который с трудом изъясняется по-русски и старается говорить короткими фразами. - Они говорят, что раньше вели священную войну, джихад, а теперь воюют за деньги. Среди бойцов нашего батальона есть даже преступники, которых разыскивает российская милиция". Живя в казарме в Ведено, селе на юге Чечни, Муса продержался в этом батальоне только три месяца, а потом убежал. "Нас поднимали в три часа утра бегать за террористами в лесах, - рассказывает он. - Однажды убили двух боевиков. Но мне это не нравилось. Я не хочу воевать против чеченцев - таких же мусульман, как я. Поэтому я и ушел". Муса говорит также, что ему обещали платить 10 тысяч рублей в месяц, а платили только 5 тысяч.
Вернувшись на несколько месяцев к гражданской жизни, этот парень только что записался в новый батальон, который пока находится в стадии формирования. "Нам сказали, что набирают 500 чеченцев в особую казачью дивизию, - рассказывает Муса. - Мы будем базироваться то в Чечне, то в Ростове, а военную подготовку проходить в Абхазии (районе Грузии, де-факто ставшем российской зоной влияния. - Libération). Нам обещают платить 5 тысяч рублей, когда будем в Чечне, и 25 тысяч рублей, когда будем в Ростове. Я подписал контракт, потому что не хочу работать каменщиком на восстановлении Грозного", - признается Муса, который закончил только сельскую школу, и то не блестяще. "С одной стороны, приятно смотреть, как отстраивается Грозный, но с другой - у меня такое впечатление, что все это еще по-настоящему не закончилось. У нас еще не все вошло в свою колею. Мне так кажется".
