Иностранная пресса о России и не только

"Как президент, глава российского государства, как человек, который дал клятву защищать страну, ее территориальную целостность, и просто - как гражданин России - я убежден, что в действительности никакого выбора у нас просто нет". Произнося эти слова в субботу вечером, на следующий день после ужасной развязки инцидента с захватом заложников в Беслане, Владимир Путин объявил о грядущих жестких мерах. Неизбежных и необходимых, говорит он. Ибо, подчеркнул он, "мы проявили слабость. А слабых - бьют".

Итак, вызов, брошенный "не президенту, парламенту или правительству", а "всей России", будет принят. Не может быть и речи, заявил Путин, о том, чтобы "согласиться с притязаниями" террористов, так как это значило бы "сдаться, позволить разрушить и "растащить" Россию в надежде на то, что они в конце концов оставят нас в покое". И другого выбора нет: нужно "дать отпор". Поскольку страна имеет дело с "тотальной, жестокой и полномасштабной войной", она обязана показать свою силу, чтобы террористы не решили, что "они смогут запугать нас своей жестокостью, смогут парализовать нашу волю и разложить наше общество".

Ни разу не упомянув прямо о чеченской проблеме, этой кровоточащей ране, грозящей пожаром на Кавказе, российский президент сказал, что Россия осталась "ядром того гиганта", каким был Советский Союз. Это "ядро", которое "нам удалось сохранить", заявил он, должно посмотреть правде в глаза. "Мы не должны жить так беспечно, как раньше. Мы обязаны создать гораздо более эффективную систему безопасности" и "потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся новых угроз". Пусть даже для этого придется опереться на опыт прошлого: по словам Владимира Путина, "мы живем в условиях обострившихся внутренних конфликтов и межэтнических противоречий, которые раньше жестко подавлялись господствующей идеологией".

Как заявил российский президент, нельзя "не видеть очевидного": "Мы имеем дело с интервенцией международного терроризма, который хочет "стравить наши народы" и "развязать кровавую междоусобицу на Северном Кавказе". Так что война с "невидимым противником", как выразился министр обороны Сергей Иванов, "быстро" не закончится.

Тон выступления, возвещающего о неизбежном ужесточении, сильно отличается от того, который Владимир Путин выбрал после трагедии в театре на Дубровке в октябре 2002 года. Тогда глава российского государства выглядел победителем: "Мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени", - заявил он. Гордый успешными действиями спецподразделений, он сумел продемонстрировать и гуманизм: "Мы не смогли спасти всех. Простите нас".

В этот раз ничего подобного сказано не было. На протяжении всего выступления Владимир Путин говорил ледяным голосом и только общими фразами. Используя безличное "мы", он ни на кого не возложил персональной ответственности. Отказался он и от всяких политических прогнозов. Наконец, он не сказал ничего конкретного о тех мерах, которые собирается предпринять. Ибо провал очевиден. В начале кризиса с заложниками в Беслане Владимир Путин объявил, что считает своей задачей "спасти жизнь и здоровье максимального количества детей и родителей, оказавшихся в заложниках". Эту задачу он не выполнил, что подтверждает страшный итог инцидента.

Но главное - это то, что вместо одной чеченской проблемы Владимир Путин сегодня стоит перед опасностью расползания конфликта, который поставит под угрозу Кавказ и всю Россию, как он сам пояснил. В ходе безжалостной войны чеченские боевики, к которым присоединились другие меньшинства, встали на путь радикализма. Они сделались террористами. Сначала любителями - как показала серия терактов, совершенных "черными вдовами". Потом - профессионалами, что показали последние десять дней, повергшие Россию в траур (три теракта, более трехсот погибших).

Иначе говоря, стратегия напряженности, не приведя к "нормализации" конфликтной ситуации, породила еще большую напряженность, еще более жестокое столкновение. Есть риск, что, отвечая на террор, российское государство будет опираться на свои давние традиции.

"Когда объявляется война невидимому врагу, - отмечал недавно вице-президент Академии геополитических проблем, - жертвами такой войны становятся простые люди. Существует опасность ограничения свобод, а также опасность административного террора и насилия в отношении российских граждан. Что не помешает террористам делать свое дело..."

Это ощущение безальтернативности разделяет и газета "Московские новости", которая считает, что "Путин идет по своему пути, а нам не остается ничего, как тащиться за ним", ибо "сам Путин, война в Чечне, фантастические действия спецслужб - все это воспринимается нами как элементы безальтернативной реальности. Как наши деды воспринимали Сталина и его политику, а наши отцы, да и мы сами - Брежнева. В 1991 году нам казалось, что мы принципиально изменились. Но мы создали систему, в которой воспроизвели основной принцип советской системы - безальтернативная власть, ведущая безальтернативную политику".

Почти слово в слово повторяя высказывания Владимира Путина, доктор Леонид Рошаль, являвшийся посредником в переговорах с захватчиками заложников, вчера на волнах "Радио Свобода" открыто подверг критике "нынешние реформы, ведущие к ослаблению России". И заявил: "В советскую эпоху подобных конфликтов не было".

"У нас просто нет другого выбора", - сказал несколькими часами ранее Владимир Путин.

Сегодня Дума должна начать пересмотр законов, касающихся безопасности страны. Первым может быть ужесточен закон о средствах массовой информации.