Иностранная пресса о России и не только

Было бы преувеличением считать, что Марио Скарамелла является мастером-одиночкой. Страдающий манией величия, кичливый хвастун и неисправимый лжец на протяжении долгого времени готовил ловушку для Романо Проди в комиссии Митрохина. Кандидата на пост премьера за несколько месяцев до апрельских выборов планировалось выставить "агентом КГБ".

Лживые сведения Скарамеллы не могли бы появиться без поддержки со стороны председателя комиссии по расследованию Паоло Гуццанти и авторитетного бывшего прокурора Неаполя Агостино Кордовы, без молчания военной разведки Sismi, получившей тревожный сигнал от британских спецслужб и знавшей о том, какими каверзными делами занимался Скарамелла в Лондоне. В ходе телефонного разговора 28 января 2006 года с Марио Скарамеллой, согласно расшифровке телефонной беседы, Паоло Гуццанти заставляет отыскивать "доказательства" хотя бы того, что КГБ "окучивал" Проди, предлагая использовать свидетельства бывшего полковника КГБ, бежавшего в Великобританию, Олега Гордиевского. Он давит, даже несмотря на возражения Скарамеллы, что Гордиевский ничего не может сказать об этом загадочном агенте, "потому что этого не было", потому что это неправда. Тогда Паоло Гуццанти советует своему охотнику за компроматом поступить следующим образом: "В таких случаях говорят: "(Проди) - наш человек?". И тот отвечает "Йес!". И все, баста. Больше ничего не хочу знать".

За три дня до этого разговора, 25 января 2006 года, Скарамелла подробно излагает своему загадочному калифорнийскому другу Перри план и при этом рассказывает, что "эта грязная работа", как обещал Берлускони, принесет ему престижный международный пост, и на этом посту, как заверил Скарамелла собеседника, он сможет помогать "организации". Какой организации? Неизвестно. Пока не до конца ясно и то, хранит ли этот изобретательный консультант еще какие-нибудь документы, которые он так и не передал комиссии. В ходе интервью газете Repubblica он опроверг предположение о том, что у него есть какие-либо документы ("Я все передал комиссии"). А вот Перри он признается, что передал не все материалы, и выжидает момент для их опубликования. В передаче "От двери к двери" вчера вечером прозвучала новая версия: у Скарамеллы есть документы, "не имеющие отношения к мандату консультанта комиссии", хотя они и касаются отношений Москва - Рим. Кто знает.

Предлагаем вашему вниманию расшифровку телефонного разговора с Перри (25 января, время: 23:55:52, длительность 23 минуты 39 секунд).

Скарамелла: - Алло?

Перри: - Марио?

- Извини меня, Перри, прости. Спасибо, что перезвонил. Так много работы. Только что приехал из парламента. Скоро выборы, все так хаотично. У меня есть разные новости. Вот что произошло. Первое: заслушивание некоторых документов, которые мы получили в ECPP (Enviromental crime prevention program - "Программа по предотвращению преступлений, связанных с загрязнением окружающей среды") от большого генерала, Гордиевского: я разыскал всю информацию на кандидата на пост премьера Проди, в Италии, он в прошлом был председателем Европейского союза. Проди - ты его знаешь?

- Естественно.

- Гордиевский о нем упоминал как об агенте КГБ. Поэтому я с ним снова созвонился, я записал разговор с Гордиевским, и с Гордиевским был еще и Лу Палумбо (бывший нью-йоркский полицейский, очевидно, связанный с американской разведкой), таким образом, у меня есть свидетель и запись. Я отправил ему письмо, чтобы узнать, могу ли я использовать эту запись, и он мне сообщил другие детали: он сказал мне, что Проди известен в двух разных департаментах (5-е управление и служба "А", оперативная служба, тайная служба и так далее). Я проинформировал премьер-министра, я проинформировал об этом Берлускони. И теперь он строит свою кампанию на этих сведениях. Так я попросил кое-что, не в обмен, но я ему сказал, что я подвергался опасности, поэтому, чтобы завершить расследование, я хочу быть уверенным, что мы что-нибудь получим от правительства, и я просил три возможные должности: заместителя помощника генерального секретаря НАТО. Или же я мог бы быть директором оперативного управления в представительстве ООН в Вене, оно занимается наркотиками, космосом и некоторыми другими вещами: должность D1 или D2, иными словами, генерального директора ооновского. Третий пост менее престижный, но он может оказаться стратегическим для нас: директор всех законных операций SIStec. Так вот, я договорился с ними, мне предложили для начала пост в парламенте, но я отказался, понимая, что против меня будет развернула широкая кампания, когда я выложу о нем (Проди) всю информацию, я предпочитаю занять должность получше за пределами Италии, в международной организации, естественно, я буду выполнять свой долг перед ECPP, потому что это не только моя работа, но и работа организации.

Наконец, мы (комиссия Митрохина) закрываемся меньше чем через неделю. Через две недели мы уходим из парламента, но скоро я получу от них ответ. Складывается впечатление, что близок момент, когда придется заниматься чем-то другим. Мы думаем представить все документы, которые никогда не передавались (в комиссию). Все в моих руках! С учетом того, что все они (Гордиевский, Буковский, другие) писатели, мы думаем, что для нас более безопасно на политическом уровне представить все эти документы (о Проди) как литературу: неизданные произведения этих писателей, находящихся под защитой всемирной организации по защите интеллектуальной собственности. Таким образом, мы их представим ECPP, и мы будем под защитой организации, которая защищает авторские права, и в меньшей степени подставимся в политическом смысле. Проди не сможет сказать, что мы занимались шпионажем на международном уровне: чтобы избежать скандала на этом уровне, мы будем действовать осторожно, мы скажем, что мы лишь собирали неизданные воспоминания авторов, чтобы потом их опубликовать, так мы представим парламенту литературу. Для нас это очень полезно.

- Ты должен заниматься итальянской политикой.

- Да, я эксперт в области итальянской политики. Сегодня я три часа провел с Андреотти, ты его помнишь?

- Конечно.

- Три часа с ним, столько материала, он мне помогает, и я помог ему, потому что ECPP располагает горой записей его тайных переговоров с Горбачевым, и ему сказали: "Председатель Андреотти, что мы должны делать со всем этим?", и мы это изучаем вместе, он мне во всем помогает, каждый день у нас встречи на высоком уровне, думаю, что (смеется) мы выживем, скажем так. Если Берлускони хочет, я могу занять самые высокие должности.

- Ты мог бы стать министром.

- Проблема в том, что Проди, вероятнее всего, одержит победу на выборах. Даже если мы предпримем эту атаку, он победит на выборах. Получается, что мы можем сделать сейчас: пойти в Объединенные Нации или в НАТО и забыть об Италии на несколько лет. Но я все же готовлюсь наилучшим образом использовать всю эту информацию.

На следующий день после этой беседы в 19:23 Скарамелла обсуждал с Агостино Кордовой, как организовать, с точки зрения официально приемлемых канонов, скандал - вначале политический, а потом и судебный. Беседа длилась 10 минут 11 секунд. Из текста беседы становится понятным, что оба учитывают два обстоятельства. Первое: Гордиевский ничего не знает о Проди, и то, что заставят его сказать, не выглядит достоверно, и будет полезным лишь для политического процесса. Второе: двое не сомневаются в том, что Берлускони поддержит их инициативу, что можно будет держать под контролем военно-политическую разведку, Sismi, испытывающую трудности со своими британскими "кузенами", которым, как кажется, уже надоели провокационные маневры Скарамеллы.

Кордова: - Мы говорили вчера об этом деле с этим иностранцем.

Скарамелла: - Да.

- Надо, чтобы эта информация всплыла. Есть четыре пути: или этот иностранец пишет непосредственно в комиссию, нет?

- Конечно!

- ...или делается доклад, или же мы попытаемся (неразборчивое слово), или, поскольку сведения были получены таким неофициальным путем, можно пойти в Трибунал министров и заявить о факте...

- Прекрасно!

- Даже при условии отсутствия у Трибунала полномочий заниматься такими вопросами. Или четвертый путь: можно представить как конфиденциальный источник серьезного человека из полиции, карабинеров, или они могут сослаться на конфиденциальный источник (непонятное слово)... мы не собираемся называть имен, нам стало известно это и то.

- Но здесь мы несем полную ответственность. И генерал Гордиевский, и я. Речь идет о том, чтобы найти собеседника, готового развить этот вопрос. Этот человек не должен скрыть эту информацию, а развить ее. Чтобы официально заслушать.

- Но все это для судебного разбирательства. Но для того, чтобы объяснить все эти делишки, которые они совершили... это имеет решающее значение, потому что... Я так понимаю, что это мои предположения, но с конкретными фактами, и я могу это доказать. И все это (неразборчивое слово) ситуация, как еще называют, Сиракуза (неразборчивое слово) или факты, о которых они прекрасно знали, они были переданы в досье, содержание которого им было известно. Но после этих заявлений ситуация осложнится еще больше. И этим следует заняться именно сейчас.

- Безусловно.

- Следует выбрать один из четырех вариантов.

- Я ожидаю указаний председателя совета министров (Берлускони), потому что для этого...

- (неразборчивое слово) сделай это немедленно, а потом растворись.

- Эх, ничего не получится.

- Мы ничего не можем сделать. Я тебе говорю: или пиши Дяде, для комиссии это ведь важно, разве нет? Для комиссии, и потом информация передается или делается доклад, при этом говорится, что когда он входил в состав Корпусов, случайно...

- Всплыла эта информация.

- Я решил, и так далее, то-то и то-то: надо идти не в прокуратуру, а в Трибунал министров и выступить с таким же заявлением и сослаться на конфиденциальный источник.

- Хорошо.

- (неразборчивое слово) они тогда не смогут это игнорировать, если только потом они не допросят Дядю. Он может сказать, что уже об этом говорил, но нам ведь все равно?

- Конечно.

- Мне очень жаль, что я не могут вступить в игру, потому что не знаком с фактами.

- Мы сможем все это проделать, как только отдаст соответствующие распоряжения председатель совета министров, продемонстрирует желание: развивать под его эгидой эту информацию, и потом сразу же вместе поедем в Лондон. У меня уже есть разрешение на беседу с этим генералом (Гордиевским).

- Причем здесь председатель совета министров?

- Все очевидно, сейчас, поскольку он занимается... Sismi уже выразила протест по поводу моей деятельности. Поэтому, если он...

- Какой еще протест?

- Sismi посетовала, что я оказывал давление на этого генерала.

- Что значит - оказывал давление? Оказывать давление - это заставлять говорить что-то другого человека или заставлять говорить то, что он не хотел говорить.

- Нет, они говорят, что, поскольку этот генерал ничего не знает об Италии и находится под защитой англичан, итальянец, который требует от него невозможно, потому что Гордиевский ничего не знает об Италии, как они утверждают, создает неудобства, и поэтому они протестуют.

- Но причем здесь... я хочу сказать...

- Да это все ерунда!

- Ему известны факты: знает ли он что-нибудь об Италии или нет, факты, которые касаются Италии, если они достоверные или недостоверные, это неважно. Фактом остается то, что он говорит. Если он говорит неправду, всегда можно это доказать.

- Спасибо за ваш звонок!