Иностранная пресса о России и не только

Начинающим репортерам часто дают задание опрашивать свидетелей какого-нибудь происшествия - например, автокатастрофы - и сравнивать различные рассказы о том, что случилось. Интервьюируемые мало в чем соглашаются друг с другом, кроме разве что того, что происшествие имело место. Российские студенты могут сыграть в такую же игру с двумя известными журналистами страны, которые недавно посетили одну и ту же военную базу в горных районах Чечни.

Анна Политковская из ?Новой газеты?, приехав в расположение 45-ого парашютно-десантного полка, увидела в земле ямы - временные темницы для местных жителей, за которых военные требовали выкуп. Михаил Леонтьев, комментатор одной из ведущих российских информационных программ, был в то же самое время на той же самой базе, но увидел лишь несколько окопов и туалет. После этого он объявил свою коллегу ?сумасшедшей?, а ее рассказы назвал ?бредовыми фантазиями?.

Они добрались до базы по-разному. Анна приехала на базу на частном автомобиле, что достаточно неожиданно, поскольку ехать пришлось по горным дорогам. Она опрашивала жителей местных деревень и пыталась проверить их рассказы о злоупотреблениях со стороны солдат.

Михаил прибыл на вертолете вместе с командиром парашютистов генералом Геннадием Шпаком, но вскоре уехал, поскольку базу окутал туман. Он лично знаком со многим солдатами этого полка.

Встретили их тоже по-разному. Анна была задержана. Ей угрожали, ее подвергли длительному допросу, у нее отобрали имущество. С момента освобождения пресс-секретарь вооруженных сил обливает ее грязью. Для нее, видимо, было бы слишком опасно совершить еще одну поездку в Чечню. Михаил же, несомненно, еще не раз приедет в этот регион.

Есть и другие различия. Анна - известный журналист, герой второй чеченской войны. Этого звания она заслуживает именно потому, что не является военным корреспондентом и не хочет им быть. Она называет себя не военным корреспондентом, а ?буфером? между военными и гражданским населением Чечни, быть которым изначально не входило в ее намерения.

Однако со временем эта роль стала для нее этическим императивом. По возвращении, сидя на кухне своей московской квартиры, Анна сказала мне: ?В ходе своей последней поездки я не обнаружила ничего кардинально нового. Я просто лишний раз убедилась в каннибалистической природе этой так называемой антитеррористической операции?.

Кто-то должен был взять на себя задачу по примирению российского государства с чеченским народом, которого это государство считает своим - или же война будет продолжаться еще не одно десятилетие. Кроме Анны этим заниматься не хочет никто.

Поднимать тревогу в связи с тяжелым положением жителей отдаленных горных деревень - лишь один из примеров ее работы в качестве ?буфера?. Я видел жителей последнего сохранившегося дома престарелых в чеченской столице Грозном. На следующий день они были эвакуированы - начиналась осада и бомбежка города российскими военными. Их вытащили из ада.

Анна вела переговоры с обеими сторонами, чтобы организовать эту операцию по спасению. Она думала, что они могли бы поселиться в другом регионе России. Но прошлой весной их отправили обратно в Грозный. Кто сейчас следит за тем, чтобы они не умерли от голода? Анна и читатели ?Новой газеты?.

Это - один вид журналистики. Михаил Леонтьев занимается несколько другой работой. Он делает ?комментарии? или, говоря его же собственными словами, является ?бойцом идеологической войны?. Он не разговаривает с гражданским населением отдаленных чеченских деревень, потому что не работает ?с другой стороной?.

Михаил - служебная собака Кремля. Он настолько близок к Путину, насколько это в принципе возможно для журналиста. Бывшие союзники по либеральному лагерю называют его перебежчиком и негодяем. Он отвечает им взаимным презрением. Российская интеллигенция ?сгнила?, утверждает он.

Его репортажи о Чечне брутальны, хотя, возможно, более продуманы и аргументированы, чем официальная пропаганда. Единственный способ завершить войну - убедить местное население в том, что российские военные никогда не уйдут из республики. Сейчас основная проблема Москвы заключается в том, что партизаны установили практически полный контроль над гражданским населением.

Стоит упомянуть еще одно различие между двумя журналистами, заключающееся в степени влияния их репортажей. Анна работает в ?Новой газете?, выходящей два раза в неделю. Тираж этого издания - 150 000. Читатели - по большей части либеральные критики президента Путина. Михаил ведет программу в четыре раза в неделю в прайм-тайм на самом популярном телеканале, который смотрят миллионы и миллионы телезрителей.

В качестве фарсового примечания с этой статье я хочу привести выдержки из беседы, которую я провел с одним российским дипломатом по поводу моей собственной статьи о Чечне. Ее вообще вряд ли можно назвать статьей, потому что в этой заметке с названием ?Неподалеку от Грозного в яме найдено десять тел? всего пять параграфов. Я отвечаю за каждое сказанное в этой миниатюре слово. Однако мне удалось вставить предложение о том, как сама Россия объясняет свою военную операцию. Я думал, что уже это можно считать достижением.

Но на дипломата это впечатления не произвело. Он заявил, что моя короткая заметка является воплощением всего негативного, что когда-либо было написано о России. ?Я не соглашаюсь ни с одной запятой?, - добавил он. Я был потрясен и пробормотал, что в статье собственно нет ничего, кроме фактов. Он ответил, что они были специально подобраны для достижения определенного эффекта.

Во времена холодной войны вести себя так - значило ?давать надлежащий отпор прозелитам враждебной идеологии?. Хорошо. По крайней мере, мы выяснили, что происходит. Вместо того чтобы продолжать диалог глухих, я просто отправил своего знакомого на веб-сайт ведущей российской правозащитной организации ?Мемориал?. Там можно было посмотреть фотографии останков. К настоящему моменту найдено уже пятьдесят тел. Есть убедительные свидетельства того, что эти люди были убиты федеральными войсками.

Увидеть по телевизору своего приятеля - как правило, приятный сюрприз. Найти ссылку на человека, о котором ты раньше думал, что хорошо его знаешь, в документах ФБР по делу Роберта Хансена, высокопоставленного агента, обвиняемого в шпионаже в пользу России - это скорее шок.

Я помню Бориса Малахова, добродушного пресс-секретаря российского посольства в Лондоне в середине 90-х. Он даже приезжал в The Telegraph завтракать с тогдашним главным редактором. Сейчас он иногда читает заявления МИД на российском телевидении.

В документах ФБР говорится о неком Борисе Малахове, офицере службы политической разведки КГБ. Хансен даже посылал письма на его домашний адрес, когда работал в Вашингтоне в 80-х с инструкциями о тайниках. Лондонский Борис говорил мне, что когда-то работал в Вашингтоне. Мне кажется, что речь все-таки идет о разных людях.