И через шестьдесят лет после падения национал-социалистской диктатуры объединенная Германия не изменила своего драматического отношения к собственному прошлому, к нацистским преступлениям и к Холокосту. Да и как она могла бы это сделать, если именно стремление не утратить память и сделать все, чтобы не допустить нового "Освенцима" лежало у истоков самого рождения Федеративной Республики Германии в 1949 году? Отправляясь в понедельник 9 мая в Москву, канцлер Шредер выполняет не только долг памяти: он хочет также обозначить этим визитом окончательное возвращение Германии в сообщество наций.
В 1998 году, приступая к исполнению своих обязанностей, Герхард Шредер - первый канцлер, не живший при гитлеровском режиме - заявил, что он хочет управлять Германией, испытывающей меньше комплексов по поводу своего прошлого, как того желало молодое поколение. Но в январе этого года в выступлении по случаю 60-летней годовщины освобождения лагеря "Аушвиц" он признал: хотя "подавляющее большинство живущих сегодня немцев не несут вины за Холокост", на них возложена "особая ответственность. Память о войне и геноциде национал-социалистов - это элемент нашей жизни. Эта память - часть немецкого менталитета".
Действительно ли Германия "тяготится памятью", как отмечал Альфред Гроссер? После выхода в свет книги Гюнтера Грасса "Траектория краба", повествующей о том, как русская подводная лодка торпедировала судно "Вильгельм Густлофф", в которой находились тысячи немецких беженцев, немцы тоже хотят иметь право считаться жертвами нацизма и войны. Свидетельством тому стала годовщина бомбардировки Дрездена, отмечавшаяся в феврале этого года. Но нужно ли опасаться "нивелирования жертвенности" по принципу: все - жертвы, а виновных нет? Французский историк Эдуар Гюссон, автор книги "Чтобы понять Гитлера и Холокост", так не считает: уж слишком глубоко в сознании немцев сидит "чувство главной ответственности Германии за приход нацистов к власти".
