Иностранная пресса о России и не только

- В вашей новой книге, "Мой Джихад", вы рассказываете о том, как перешли в ислам, об опыте американца-мусульманина, который в 1993 г., в возрасте 19 лет уехал в тренировочный лагерь моджахетов в Афганистане. Вы идентифицируете себя с Джоном Уокером Линдхом?

- По-моему, он не стоит того, чтобы о нем говорить. Никто не доказал, что он был готов сражаться против американских солдат. Но мне он не нравится. Я считаю, что он трус. Во время бунта в тюрьме он прятался в подвале, пока его товарищи, арабские добровольцы, сражались, рискуя жизнью. Если вы хотите что-то делать, будьте готовы делать это до конца, даже если приходится жертвовать жизнью.

- Большинство людей через религию хотят найти мир, а вас она заставила сражаться. Вы тренировались вместе с моджахетами, чтобы бороться с таджикскими коммунистами, потом воевали в Чечне против россиян.

- Все действительно так. Большую часть времени я сражаюсь. Но на самом деле ислам - это мир. Сейчас трудно жить мирно, некоторые люди хотят убивать тех, кто исповедует другую веру. Поэтому я считаю, что это - правильная борьба.

- Значит, это не духовная миссия. Вы ведете правильную борьбу?

- Я признаю, что люблю воевать, но это необходимо, потому что в противном случае проиграешь. Дело не в том, что мне нравится война и убийство. Я нахожу приятное в тактике военных действий. Это что-то вроде хобби.

- Что привело вас к исламу?

- Я уверен, что мои родители назвали бы себя христианами, но по-моему они не разу не были в церкви. В какой-то момент я начал изучать религии. Ислам отличается от других своей практичностью. Все говорят, что ислам - отсталая религия. Но если к исламу относиться правильно, он прогрессивен.

- Расскажите, что происходило в Афганистане?

- Вы видели мульфильм "Супердрузья"? Там было такое место "Мир Бизарро", альтернативная вселенная, где все наоборот. Так было в Афганистане. В этой стране исторически сложилось так, что когда нет захватчика, местные жители воюют друг с другом. Это очень странно.

- Люди не относились к вам враждебно из-за того, что вы американец?

- Ни в Афганистане, ни в Чечне никто ни разу не сказал мне грубого слова из-за того, что я американец. Наоборот. Все говорили: "О, ты из Америки. Из какого города? Там красиво?" Они чуть ли не поклоняются американцам.

- Вы провели много времени на Ближнем Востоке, общались с людьми, которые впоследствии совершали теракты. Как вам удалось остаться непричастным к этому?

- Я был знаком с человеком по имени Омар, который похитил Дэниэла Перла. В 1994 г. Омар предложил мне поехать с ним вместе с Кашмир. Он собирался брать заложников. В этот момент я провел черту. Мне хотелось воевать с врагами на передовой. Большинству это непонятно, но джихад и терроризм - это совсем не одно и то же.

- Ваша реакция на события 11 сентября?

- Я был потрясен, но не потому, что рухнули дома. Я был в Грозном, там дома падали прямо передо мной, я много раз пережил такое. Я был потрясен тем, что, во-первых, это страшная ошибка. А во-вторых, за что бы ты ни сражался, такими действиями ты настраиваешь против себя весь мир.

- Не является ли терроризм способом завоевать уважение, сделать себе репутацию?

- Я так не думаю. Я бы сказал, что большинство террористов - это запутавшиеся люди, которые думают, что другого оружия у них нет. Я слышал, что Усаму бен Ладена называют мегаманьяком. Я не хочу его защищать, но не считаю, что его личные желания играют большую роль. Он думает, что сражается за правое дело. Я не думаю, что он просто хочет стать известным.

- После войны с чеченцами вы три года работали в ЦРУ и ФБР. Ваши друзья не сочли это предательством?

- Я уверен, что кто-то сейчас на меня обижен. Но нет никакого противоречия, когда мусульманин, борец за свободу работает на ФБР и ЦРУ, потому что они тоже против терроризма, как и мы.

- Вам всего 28 лет, а вы видели уже множество сражений. В Чечне вы остались без ноги. Вы не хотите бросить воевать и начать писать книги?

- Если я могу помочь своему делу книгами, я буду рад. Но мне кажется, что на поле боя от меня больше пользы. Я всегда говорил что если буду полностью парализован, попрошу великана привязать меня к своей спине. Я всегда считал, что даже катастрофа не должна помешать тебе делать то, что ты пытаешься делать.