Иностранная пресса о России и не только

Владимир Путин подтасовал результаты голосования не для того, чтобы завоевать контроль над парламентом, а чтобы утвердить свою власть над враждующими между собой кремлевскими фракциями

На парламентских выборах в России ничто не было предоставлено воле случая. Когда вечером 2 декабря избирательные участки закрылись, большие грузовики с военнослужащими и сотрудниками подразделений по борьбе с беспорядками взяли в кольцо главные площади Москвы. Необходимости в них не было: в городе было тихо, никто не протестовал. Не было никакой нужды и в "туристических" автобусах, которые доставляли избирателей из отдаленных регионов, чтобы они опускали несколько бюллетеней, посещая один избирательный участок за другим. "Мы с обеда ездим с участка на участок, - пожаловался один из этих людей, - а они нам еще не заплатили".

"Единая Россия", партия президента Владимира Путина, все равно бы победила. Масштабы ее триумфа - 64% голосов - совпали с прогнозами независимых соцопросов. Однако вся машинерия авторитарного государства, в том числе суды, прокуратуры, СМИ и спецслужбы, была пущена в ход, чтобы довести явку избирателей до максимума. Особенной высокой явка была в Чечне и Ингушетии - самых неспокойных северокавказских республиках - где 99% населения проголосовали за "Единую Россию". Дмитрий Песков из пресс-службы Кремля назвал этот результат интересным, но добавил, что у властей нет причин в нем сомневаться. Многие западные лидеры были на сей счет иного мнения. Канцлер Германии Ангела Меркель сказала, что, судя по западным стандартам, эти выборы не были ни свободными, ни демократическими.

Включив свою фамилию в партийный список "Единой России", Путин превратил выборы в референдум о собственной популярности, что странно, поскольку его рейтинг уже близок к 80%. Зачем было так нервничать и что пытался доказать Путин? Он определенно хочет сохранить жесткий контроль над властью и через три месяца, после окончания своего второго срока на президентской должности (который, согласно конституции, является для него последним). Однако простейшим способом достичь этого было бы внесение год тому назад поправок в конституцию, которые бы позволили ему остаться. Уважение к закону никогда не было самой сильной стороной Путина.

Собственно, по широко распространенному мнению, некоторые лица, в том числе Игорь Сечин, замглавы Администрации президента и неформальный лидер силовиков (клана бывших сотрудников КГБ), призывали Путина внести такую поправку. Парламент без особых понуканий внес бы исправления в конституцию, и две трети населения страны поддержали бы это. Запад, немного поворчав, смирился бы тоже.

Расшифровывать истинные мотивы Путина - дело зыбкое, относящееся к сфере психоанализа не в меньшей мере, чем к области политологических интерпретаций. Возможно, до самого последнего времени Путин искренне хотел уйти из Кремля и стать международным деятелем, купающимся в роскоши и почтении. Оставшись, он мог бы стать заложником тех, кто стремится защитить свои финансовые интересы. Как выразился один олигарх ельцинской эпохи: "Останешься на третий срок - вообще никогда не уйдешь".

В таком случае, почему же он передумал? Ответ почти наверняка следует искать во все более яростном и открытом соперничестве между кремлевскими политическими кланами. Возможно, Путин вызвал раздражение у такого количества богатых и могущественных людей, что перспектива утраты контроля над процедурой передачи власти для его ближайшего окружения и для него самого попросту стала слишком опасной. Несмотря на все свои речи об угрозе извне и внутренних врагах, по-настоящему Путин страшится собственного окружения и войны между кланами. Уинстон Черчилль когда-то сравнил политические склоки в Кремле с дракой бульдогов под ковром: сторонние наблюдатели слышат громкое рычание, но до поры не могут угадать, кто победил.

Проанализируем очередные странные звуки из-под ковра. За два месяца до выборов между людьми Путина возникла ссора. В результате был арестован генерал службы, которая борется с незаконным оборотом наркотиков, - его обвиняют в прослушивании телефонов ФСБ. Начальник генерала и один из ближайших союзников Путина - Виктор Черкесов - в ответ опубликовал статью, где предостерег от фатальных последствий войны внутри спецслужб - войны, в которой "не может быть победителей".

Спустя несколько недель заместитель министра финансов Сергей Сторчак был арестован по обвинению в хищении. Кремленологи уверены, что этот арест - атака на либерально настроенного министра финансов Алексея Кудрина, которого Путин недавно повысил в должности. Просьба Кудрина предоставить ему свидание с заместителем и освободить его из-под стражи под залог была отринута.

Затем, всего за два дня до выборов, в крупной деловой газете "Коммерсант" было опубликовано интервью, занимавшее целую полосу. В нем управляющий инвестиционного фонда Олег Шварцман утверждал, что его фонд с капиталом в 3,2 млрд долларов "очень тесно аффилирован" c администрацией президента и со спецслужбами ("Мы очень тесно аффилированы с некоторыми политическими фигурами и управляем их активами. Имеем отношения и с администрацией президента, и с ее силовым блоком". - Прим. ред.). Он говорил о "бархатной реприватизации", которая предполагает "добровольно-принудительные инструменты". Он сказал в интервью "Коммерсанту", что косвенно отчитывается перед Сечиным, который также является председателем совета директоров компании "Роснефть". Позднее Шварцман заявил, что его слова были искажены, но газета продолжает утверждать, что интервью достоверно.

По убеждению некоторых наблюдателей, это интервью без обиняков метило в Сечина; другие утверждают, что это был предупредительный залп самого Сечина. В любом случае, оно оказалось достаточно серьезным для того, чтобы Европейский банк реконструкции и развития отказался от создания российского венчурного фонда совместно с Шварцманом. По словам Анатолия Чубайса, могущественного главы электроэнергетической монополии, Шварцман то ли сознательно, то ли нет сказал правду.

Путин, попавшийся в капкан собственной системы, по-видимому, пришел к выводу, что не может полагаться ни на одну фракцию. Все, что он смог сделать, говорит Лилия Шевцова, старший научный сотрудник Carnegie Moscow Centre, - это обратиться напрямую к нации. Именно поэтому он превратил парламентские выборы в демонстрацию своей власти. Убедить в его силе было необходимо не российский народ или внешний мир, а элиту самого Путина. Остерегается ли его эта элита, выяснится в ближайшие несколько недель, когда он назовет имя избранного им преемника.