Иностранная пресса о России и не только

Еще не зная, кто будет очередным хозяином Овального кабинета, президент России Владимир Путин призвал будущего президента США быстро приступить к дальнейшему сокращению стратегических ядерных вооружений. В заявлении для прессы, сделанном 13 ноября, он подчеркнул: "В ядерном разоружении не должно быть паузы - здесь требуется радикальный прогресс. Россия к нему готова".

Он повторил свое предложение о сокращении количества боеголовок до 1500 единиц, то есть ниже уровня в 2000-2500 боеголовок, согласованного в Хельсинки в 1997 году. Для россиян это выгодно, поскольку такое число боеголовок в большей степени соответствует скудным возможностям бюджета, выделяемого на содержание стратегических ядерных арсеналов.

Но как выйти на этот уровень - 1500 боеголовок? Путин подчеркивает, что самое главное - чтобы обе страны предприняли быстрые и радикальные шаги по сокращению их численности. По его словам, эти шаги могут осуществляться совместно или параллельно. Второй вариант, предполагающий односторонние действия, сейчас является ключевым моментом предложений по сокращению вооружений, с которыми в этом году выступили республиканцы. В своей речи 23 мая в Совете по внешним связям Джордж Буш-младший призвал придерживаться одностороннего подхода к сокращению стратегических вооружений; он отверг официальные переговоры и соглашения, как занимающие слишком много времени и требующие для претворения в жизнь слишком много средств.

Однако удовлетворят ли нас эти односторонние шаги, когда речь идет о сокращениях стратегических ядерных вооружений, представляющих самую непосредственную угрозу безопасности США? В этой связи хочу рассказать о том, как русские осуществляли сокращения других видов вооружений. Речь идет о президентских ядерных инициативах 1990-91 годов, с которыми выступили президент Джордж Буш и руководство Кремля. Их целью было снять нестратегические ядерные вооружения с оперативного дежурства и отправить их на централизованное хранение. Это были не официальные соглашения о контроле над вооружениями, а односторонние меры, которые должны были осуществляться в неофициальном порядке параллельно в США и России. Взаимопонимания по поводу стандартов их претворения в жизнь достигнуто не было, как и не были согласованы соответствующие меры по контролю или проверке.

Недавно я беседовал в Москве со своим старым знакомым, морским офицером. Он затронул вопрос о том, как СССР, а затем и Россия, осуществляли эти односторонние меры на российском ВМФ. "Мы сняли боеголовки с морских платформ, однако до сих пор не отменен приказ о том, чтобы они находились в постоянной готовности, - подчеркнул он. - О наших капитанах по-прежнему судят по тому, как их матросы умеют обращаться с ядерными боеголовками, хотя ядерное оружие больше не используется в повседневном дежурстве".

Я рассказал, что в США односторонние меры осуществлялись по-другому и что подобных требований к подготовке у нас больше не предъявляют. "Я вам не верю, - ответил он. - Почему же вы идете на этот шаг при отсутствии официального соглашения по контролю над вооружениями?"

Я объяснил, что дело в бюджете, но он подчеркнул, что все еще мне не верит. "В нашем ВМФ, пока не будет подписан официальный межправительственный документ в форме договора или соглашения, процедуры и требования остаются без изменения".

Когда я рассказываю эту историю другим людям, они говорят, что этим обеспокоены. Я тоже: чрезмерный упор на односторонние меры в деле контроля над вооружениями может создать много проблем. Президент Буш и два российских президента не смогли выработать единый подход к осуществлению этих мер, так что русские претворяли в жизнь эти инициативы так, как им это было выгодно. Однако в результате США не достигли того, чего хотели - чтобы нестратегические ядерные вооружения больше не устанавливались на российских морских платформах.

Неопределенность результатов - слабое место любых односторонних инициатив в области контроля над вооружениями. Тем не менее, от них не следует отказываться: эти инициативы доказали, что являются хорошим способом ускорения процесса сокращения вооружений. Вместо этого США необходимо обсудить пути обеспечения надежного контроля над осуществлением односторонних мер.

Одним из таких путей могло бы стать установление определенных рамок для претворения в жизнь односторонних инициатив. К примеру, можно предусмотреть, чтобы "боеголовки вывозились на хранение в другие места, подальше от районов их активного использования". Хотя это будет трудно проверить, по крайней мере, будут установлены какие-то общие стандарты для обеих сторон.

Другим шагом могла бы стать выработка мер по укреплению доверия, таких как взаимные визиты на морские платформы для контроля над осуществлением односторонних сокращений. Можно использовать и смешанный подход: односторонние меры дают старт процессу сокращения вооружений, а затем этот процесс осуществляется под наблюдением обеих сторон с возможностью последующей выработки четких условий сокращения и контроля.

Быть может, это выглядит очень сложно, однако это гораздо проще, чем из последних сил биться над проблемами, возникающих в результате полностью односторонних сокращений стратегических ядерных вооружений. Если русские решат не расформировывать части, не прекращать боевую подготовку и не уничтожать пусковые платформы, тогда мы можем и не узнать, действительно ли нам удалось уменьшить угрозу США, которую несут стратегические ядерные вооружения. Определение этой угрозы и способов ее предотвращения лягут на наших военных и разведку тяжким бременем. Для нового президента неопределенность таит в себе большую опасность.

Автор является старшим сотрудником фонда Карнеги, при администрации Клинтона занимал должность помощника секретаря по вопросам нераспространения ядерного оружия в Министерстве энергетики США.