Иностранная пресса о России и не только

На фоне разворачивающейся конституционной драмы вчера разошлись пути двух журналистов, разделенных обстоятельствами: одна отправится в тюрьму, а другой даст Большому жюри показания, касающиеся конфиденциального источника информации.

Федеральный судья отправил в тюрьму журналистку New York Times Джудит Миллер, отказавшуюся назвать свои конфиденциальные источники, одновременно дав отсрочку исполнения приговора корреспонденту еженедельника Time Мэттью Куперу, который согласился дать показания, в последний момент получив от своего источника разрешение назвать его имя.

После оглашения приговора Миллер увезли в центр временного содержания правонарушителей в Вирджинии, где она останется до тех пор, пока не согласится дать показания, или до ликвидации Большого жюри, намеченной на октябрь.

Купер, который, по его словам, вчера утром попрощался с сыном, думая, что они теперь долго не увидятся, сказал, что был удивлен, когда получил "личное согласие моего источника" на разглашение его имени. Позже адвокат Купера сообщил The Wall Street Journal, что согласие было дано через представителя этого человека. На прошлой неделе Time Inc., входящая в Time Warner Inc., согласилась отдать записи Купера, раскрывающие имя источника, исчерпав все правовые возможности вплоть до отвергнутого ходатайства о рассмотрении дела Верховным судом США.

Эти события стали последней страницей истории, в которой права прокуроров пришли в столкновение с правами журналистов. Она началась в 2003 году, когда дипломат Джозеф Уилсон опубликовал в New York Times колонку, критикуя политику президента Буша в Ираке. Как полагают, была предпринята попытка дискредитировать Уилсона, и несколько журналистов получили информацию о том, что его жена Валери Плейм - агент ЦРУ. Сначала ее имя появилось в колонке Роберта Новака, а затем в статье Купера, опубликованной в Time. Миллер дала об этом сообщение, но статью не публиковала.

Разглашение имени секретного правительственного агента является федеральным преступлением. Прокурор Патрик Фитцджеральд начал расследование утечки и вызвал журналистов для дачи свидетельских показаний об их источниках. Новак так и не сообщил, говорил ли он с Фитцджеральдом, и прокурор тоже не делал публичных заявлений по этому поводу. Многие наблюдатели полагают, что Новак общался с прокурором в ходе следствия.

Без ответа остаются несколько важных вопросов. Главный из них: кто был источником Купера и Миллер? Был ли это один и тот же человек? Или источников было несколько?

Еще один вопрос: получила ли Миллер от своего источника разрешение, которым не воспользовалась. В суде и Миллер, и Купер говорили о "вынужденном" согласии источников, которое они не считали согласием. В ходе расследования многие руководители подписывали документы, отказываясь от права на сохранение конфиденциальности своего имени, если они предоставят информацию журналистам, которых могут вызвать в качестве свидетелей.

Еще одна загадка заключается в том, что ведомство Фитцджеральда не сказало, в связи с каким преступлением возбуждено дело. Чтобы предъявить обвинения в нарушении закона об утечках информации, прокуроры должны доказать наличие умысла нанести ущерб национальной безопасности. Фитцджеральд мог возбудить дело о лжесвидетельстве против источника, солгавшего Большому жюри, или дело о незаконном разглашении секретной информации.

Дело привлекло внимание СМИ, поскольку оно наносит удар по одному из главных, как считают многие, принципов журналистики: возможности договориться о конфиденциальности при получении информации, добыть которую иным путем невозможно. Специалисты по Первой поправке утверждают, что дело может создать юридический прецедент, ослабляющий роль журналистов, которые являются сдерживающей силой для правительства, бизнеса и властных структур.

Другие считают, что после того, как правовые действия не принесли желаемых результатов, журналист не имеет права нарушать закон. Фитцджеральд цитирует главного редактора Time Inc. Нормана Перлстайна, заявившего: "На мой взгляд, мы не выше закона". Некоторые журналистские организации возражают. "Я полагаю, что она принимает правильное решение, - заявил вчера исполнительный редактор издания Columbia Journalism Review Майк Хойт. - Она не ставит себя выше закона. Она совершает заслуживающий уважения акт гражданского неповиновения. Это достойная традиция".

На ступеньках суда после заседания исполнительный редактор New York Times Билл Келлер сказал: "Каждый, кто считает, что за деятельностью правительства и других властных структур следует наблюдать, должен испытывать неприятные ощущения".

За несколько минут до начала заседания Миллер сняла с шеи журналистское удостоверение и отдала его мужу, сидевшему в первом ряду. Лауреат Пулитцеровской премии, сделавшая себе имя на журналистских расследованиях и военных репортажах, обратилась к суду с пространным заявлением.

"Я рассказывала о том, что происходит по ту сторону мира, где правит произвол, - заявила она судье Томасу Хоугану. - Я не принимаю нашу свободу как данность. Я никогда не принимала и не буду принимать ее так. Если журналисту нельзя верить, что он гарантирует конфиденциальность, то журналист не может функционировать, а свободная пресса не может существовать. Я не даю обещаний конфиденциальности с легкостью, но, когда я их даю, я обязана их соблюдать".

Миллер отвергла аргумент Фитцджеральда о том, что источники, которые она защищает, уже подписали документы, разрешающие журналистам рассказывать об их общении, заявив, что работодатели сделали подписание этих документов непременным условием приема на работу, следовательно, согласие является вынужденным.

Фитцджеральд возразил, что никто, будь то журналист или прокурор, не имеет права обещать полную конфиденциальность.

В попытке убедить судью не отправлять Миллер в тюрьму ее адвокат Роберт Беннет уподобил ситуацию эпизоду из "Алисы в стране чудес", где героиня спускается в кроличью нору и оказывается в комнате, где все вверх ногами.

"Я ошеломлен так же, как она", - заявил Беннет судье, отметив, что Миллер не писала статьи о Плейм и является уважаемой журналисткой, которой министерство обороны дало допуск к секретной информации, чтобы прикомандировать ее к важному подразделению во время войны в Ираке.

"Меня не покидает чувство, что Джудит Миллер будет единственной, кого отправят в тюрьму в связи с этим делом", - заявил Беннет.

Беннет неоднократно говорил, что, по их с Миллер мнению, не было совершено никакого преступления. На это Фитцджеральд ответил: "Если человек считает, что преступления не было, он обязан прийти" и дать показания Большому жюри.

Давая некоторое представление о своих намерениях в данном деле, он сказал, что утечка "представляла угрозу национальной безопасности" и что "каждый свидетель преступления обязан давать показания".

Купер, несмотря на то что он согласился дать показания Большому жюри, отказался публично назвать имя источника. Выступая в суде, Купер заявил, что "мучительно" пытался совместить свое уважение к закону с верностью принципам журналистики. Но Купер выразил сожаление по поводу судьбы Миллер. "Это печальный день для журналистики и для нашей страны, - заявил он репортерам после заседания. - Это печальное время для журналистов, стремящихся выполнять свой профессиональный долг".

Вне зависимости от окончательного результата, это дело спровоцирует новые обращения к конгрессу США с призывом создать закон, защищающий журналистов от требования называть источники конфиденциальной информации. Более 30 штатов имеют законы, в той или иной мере обеспечивающие такую защиту.

В своем заявлении один из президентов New York Times Co. Артур Шульцбергер попросил конгресс подготовить федеральный законопроект, "чтобы другим журналистам не пришлось сидеть в тюрьме за исполнение своих профессиональных обязанностей".