Иностранная пресса о России и не только

После кризиса с заложниками в Беслане Владимиру Путину необходимо доказать, что он избрал правильную тактику подавления мятежа на Кавказе. Укрепление безопасности - один из элементов, но диалог и увеличение помощи Чечне тоже важны.

"Надо работать с чеченцами"

В понедельник молодая женщина по имени Светлана стояла на развалинах спортзала школы номер 1 в Беслане между двумя выбитыми взрывом окнами, среди начищенных детских ботинок, лежащих на полу. "Когда приходишь сюда и смотришь вокруг, становится легче", - прошептала она, потерявшая здесь друзей.

Во дворе неподалеку мужчина по имени Аслан готовил мясо для поминок по своей бабушке, погибшей на прошлой неделе, когда она отвела в школу двух детей. "Террористы - свиньи. Они прокляты Богом, - сказал он. - Я боюсь повторения. И месть будет".

Пять лет назад Владимир Путин, только что назначенный премьер-министром России, оправдывал начало новой войны против сепаратистской Чечни тем, что это единственная возможность бороться с международным терроризмом и предотвратить дестабилизацию региона. Но сейчас, когда идет уже второй президентский срок Путина, обе эти опасности стали более очевидными, чем когда-либо.

Лишь за последние две недели около 500 россиян погибли в результате беспрецедентной серии терактов, приписываемых чеченским террористам: катастроф двух самолетов, взрыва смертницы и кризиса с заложниками в Беслане.

А последние три месяца отмечены интенсификацией насилия и ростом политической напряженности не только в Чечне, но и за ее пределами, в соседних мусульманских республиках: Ингушетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. В преимущественно христианской Северной Осетии широко распространилось мнение, что среди захватчиков в Беслане были ингуши, и это воспламенило старинную вражду. В соседней Грузии продолжается военное противостояние с сепаратистской Южной Осетией.

Следствия чеченского конфликта ощутимы и по всей России. За последнее десятилетие службу в Чечне прошли около миллиона солдат и милиционеров, которые часто возвращаются оттуда психологически неустойчивыми и склонными к насилию. События, подобные трагедии в Беслане, чреваты опасностью возникновения межнациональной розни.

По мнению многих специалистов по Кавказу, для урегулирования усиливающегося кризиса в регионе Путину нужна новая политика по расширению политического процесса в Чечне, обеспечивающая местному населению безопасность и возможности трудоустройства.

"Необходимо работать с чеченцами на политическом, экономическом, социальном и религиозном направлении, - говорит Александр Искандарян, директор Института проблем Кавказа, находящегося в Армении. - Нужно сесть и поговорить с боевиками, предложить амнистии, провести нормальные выборы и дать деньги".

Однако прежние заявления и действия российского президента, подкрепленные высказываниями, сделанными в прошедшие выходные, наводят на мысль о том, что коррективы будут гораздо уже.

Придя к власти, Путин унаследовал проблемы на Кавказе, которые терзали российских лидеров столетиями. Во времена царской колонизации, сталинских депортаций, коммунистической дискриминации и постсоветского хаоса отношения чеченцев с Москвой оставались источником напряженности.

В 1992 году националист Джохар Дудаев вел Чечню к анархической форме псевдонезависимости, пока стычки с Борисом Ельциным, столь же нестабильным российским президентом, не кончились кровопролитной войной 1994-1996 годов. После восстановления непрочного мира Москва устранилась, предоставив все Аслану Масхадову, министру обороны в правительстве Дудаева, избранному президентом в 1997 году. Но многие чеченцы быстро расстались с иллюзиями, так как Масхадов не справился с распространением исламского радикализма, преступностью и похищениями людей полевыми командирами.

В 1999 году Путин начал новую войну. Но грубые нарушения прав человека и ковровые бомбардировки вновь толкнули чеченцев к Масхадову. Он ушел в подполье и продолжает вести войну с российскими силами в республике. Тем временем Кремль восстановил прямой политический контроль, сначала назначив президентом бывшего религиозного лидера и боевика, а затем укрепив его власть путем сфальсифицированных выборов. Он правил до мая, пока не был убит с помощью взрывного устройства.

Сегодня чеченцы разделены. Многие устали от насилия в республике, источником которого являются преступники, радикальные исламистские группировки и такие полевые командиры, как Шамиль Басаев, возможно, стоящий за терактом в Беслане. Многие возлагают на Масадова вину за хаос конца 1990-х годов и непрекращающиеся стычки на чиновников прокремлевской чеченской администрации. Но они также недовольны российскими властями. В продолжающихся "исчезновениях" людей и пытках винят федеральные войска, но все чаще - вооруженные банды, контролируемые сыном Кадырова Рамзаном.

По мнению многих аналитиков, насущной необходимостью является более широкий политический диалог. Лидер либеральной партии "Яблоко" Григорий Явлинский утверждает: "Если вам нужен политический процесс, приходится говорить с противниками. Вести переговоры необходимо со всеми, кроме настоящих преступников. Все лучше того, что происходит сейчас".

Представители Масадова и многие иностранные обозреватели призывают к переговорам, которые привели бы к независимости Чечни от России. Но это требование представляется нереалистичным. В нынешних послевоенных условиях независимая Чечня почти наверняка станет нищим "государством-неудачником", еще больше ослабляющим безопасность южных границ России.

Маловероятно, что иностранные правительства поддержат создание такого государства, не говоря уж о полицейской и финансовой помощи. В любом случае Путин, равно как другие региональные лидеры, многие простые россияне и чеченцы, отвергает эту идею, памятуя о горьком опыте пребывания Масхадова у власти в 1997-1999 годах. Доверие к Масхадову и его влияние на полевых командиров слабее, чем когда-либо. Российские власти, при поддержке США, заявляют, что он напрямую связан с Басаевым, которого они считают неприемлемым в качестве участника переговоров.

Сторонники Масхадова винят Россию в том, что она разжигает недовольство и играет на руку радикалам. Ахмед Закаев, пресс-секретарь Масхадова, в прошлом году получивший политическое убежище в Великобритании, говорит: "Артобстрелы, воздушные налеты и исчезновения происходят каждый день. Мы не добиваемся независимости. Мы просто хотим прекращения войны. Когда это произойдет, поддержка Басаева сойдет на нет".

До последнего времени Путин связывал свои надежды исключительно с Кадыровым. Он аккумулировал власть в своих руках, назначил своих родственников и друзей на ключевые посты и не допускал противников к принятию решений и ресурсам. После убийства Кадырова Путин пошел на все, чтобы в августе обеспечить избрание на его место министра внутренних дел Чечни Алу Алханова. Репутация Алханова лучше, но его связь с Рамзаном Кадыровым многих наводит на мысль о том, что ничего не изменится.

Александр Мукомолов, глава Миссии мира на Кавказе, занимающейся укреплением межнациональных связей в регионе, считает, что Алханов, в конце концов, может дистанцироваться от Рамзана и предложить возможность улучшений. Но, по его мнению, вместо вертикальной президентской структуры Чечне нужна парламентская система, при которой власть и ресурсы распределяются между кланами и старейшинами. Это больше соответствует традиционным формам управления на Кавказе.

Второй проблемой, стоящей перед Путиным, является экономическое и социальное восстановление Чечни. Десятилетняя война разрушила рынок труда республике, уничтожила ее инфраструктуру и сельское хозяйство. По неофициальным данным, уровень безработицы составляет 70%. Уровень бедности выше, чем в соседних регионах, а перспектив мало. Эти факторы, наряду с травмой, причиненной конфликтом, и отсутствием образования для молодых взрослых, создают питательную среду для роста преступности и исламского радикализма.

Как и в случае с заявлениями о приверженности политическому прогрессу, Путин добивается прогресса в восстановлении только на бумаге. Он пообещал поддержать возвращение чеченцев, в частности через финансирование восстановления жилья, разрушенного бомбардировками.

Но восстановлена лишь небольшая часть Грозного, и многие чеченцы живут в ветхих общежитиях и полуразрушенных домах без элементарных удобств. Они жалуются, что деньги на восстановление не выделяются. В этом году Счетная палата российского парламента выявила огромные злоупотребления и хищения.

Серьезное финансирование Кавказа, в том числе зарубежными донорами, требует более значительных сумм, чем в настоящее время. "Надо быть готовыми в ближайшие 10 лет тратить 6-7% российского ВВП на Северный Кавказ: на дороги, рабочие места, коммуникации, школы и компании", - говорит Явлинский.

При нынешнем экономическом росте Россия, пожалуй, может позволить себе увеличение расходов. Но она не хочет этого делать, а политические структуры Чечни не обеспечивают отчетность и прозрачность, необходимые для того, чтобы на нее тратили деньги.

Третьей и, наверное, самой серьезной проблемой Путина в Чечне и во всем регионе, несомненно, является безопасность. В обращении к нации в связи с терактом в Беслане он намекнул на необходимость более эффективной работы милиции, реформирования вооруженных сил и спецслужб.

Как признал Путин, распространенность коррупции в спецслужбах порождает прозрачность границ, через которые люди и взрывчатка проникают в такие населенные пункты, как Беслан. Способность проникать в вооруженные группировки и собирать информацию представляется слабой. К этому добавляется безнаказанность, с которой действуют федеральные силы и прокремлевские вооруженные отряды, контролируемые Рамзаном Кадыровым. Правозащитные организации говорят о сотнях случаев исчезновений, пыток и внесудебных расправ над местным населением. Почти никто из подозреваемых не предстает перед судом.

Между местными офицерами и представителями спецслужб, с одной стороны, и преступными группировками и боевиками, с другой, существует связь. Закаев и другие полагают, что военная техника поступает к чеченским боевикам из российских источников.

Но самая насущная проблема Путина состоит в том, чтобы найти нужных советников, изменить подходы и превратить слова в действия. Выступая в выходные, он попытался переложить вину на наследие 1990-х годов. Но хотя Россия унаследовала множество проблем, он находится у власти почти пять лет. Его союзники, часто - выходцы из спецслужб, как и он сам, занимают ключевые посты: Николай Патрушев возглавляет Федеральную службу безопасности, Сергей Иванов - министерство обороны, а Мурата Зязикова он назначил президентом Ингушетии.

Тех, кто знает Чечню и имеет более радикальные представления о том, как добиться мира в регионе, вытеснили на обочину. Например, Руслан Аушев, которого Кремль вынудил уйти в отставку с поста президента Ингушетии, чтобы заменить его Зязиковым, был одним из тех, у кого хватило мужества встретиться лицом к лицу с террористами в Беслане. Он успешно провел переговоры об освобождении 26 заложников. Ему ставят в заслугу сохранение стабильности в Ингушетии в 1990-е годы, когда республика могла скатиться в такую же анархию, как и Чечня.

Через Алханова Путин мог бы установить в Чечне более цивилизованный режим. Но его инстинкты, его происхождение и его назначения наводят совсем на другие мысли. Вероятно, они толкнут Россию к усилению авторитаризма методами, которые создают опасность дальнейшего разрастания кавказского кризиса.

Молчание прессы может быть опасным

Россиянам, желавшим получать полную информацию о событиях в Беслане на прошлой неделе, приходилось обращаться к источникам, находящимся за пределами России, что вызывает воспоминания о жизни при коммунистическом правлении.

В то время как зарубежные телеканалы постоянно передавали в эфир репортажи о кризисе с заложниками, российские государственные телеканалы в основном работали в обычном режиме. Исключение составляли небольшой частный канал Ren TV и третий национальный телеканал НТВ, но и они освещали события менее пристально, чем их иностранные конкуренты.

"Эхо Москвы", одна из самых независимых российских радиостанций, освещала события непрерывно, но была вынуждена описывать происходящее, основываясь на кадрах CNN.

Проблемой российских телеканалов было не отсутствие журналистов на месте событий. В Беслане все они имели группы, оснащенные новейшими технологиями. Но московские редакторы придерживались иной точки зрения на кризис. Ситуация отражала постыдное "молчание статистов", как выразилась обозреватель "Известий" Ирина Петровская, или молчание тех, кто ставит лояльность российскому государству выше западной идеи свободы личности.

После свободы слова начала 1990-х годов и представления различных корпоративных интересов в конце десятилетия, СМИ при президенте Владимире Путине стали осторожнее. Острые темы освещаются меньше, а Чечня стала забытой войной. Российские СМИ осуществляют самоцензуру, а при необходимости вмешивается Кремль.

Широкая публика обычно не узнает о военных столкновениях, коррупции и нарушениях прав человека. Преобладают кадры восстановленных зданий в Грозном, что помогает минимизировать оппозицию кремлевской политике в Чечне. Но это приводит к тому, что теракты на территории России становятся неожиданностью. Это может привести к нежелательным последствиям, ограничивая информационные потоки, которыми руководствуется Путин при принятии решений. Например, в мае, когда российский президент прилетел в Грозный, он казался ошеломленным тем фактом, что восстановление города практически не заметно.

Российские печатные издания выглядят лучше, чем телевидение. Не только оппозиционные газеты, но и полуофициозные издания обвиняют спецслужбы в плохой работе и указывают на несоответствия в кремлевской версии событий.

На прошлой неделе произошли странные инциденты с отдельными журналистами. Анна Политковская из еженедельника "Новая газета", последовательно критикующего кремлевскую политику в Чечне, по-видимому, была отравлена во время полета в Беслан в прошлый четверг. Она была единственным пассажиром на борту, почувствовавшим недомогание после выпитого чая. В тот же день сотрудник "Радио Свобода" Андрей Бабицкий, отправлявшийся из Москвы на юг, был задержан милицией в аэропорту после инцидента, спровоцированного двумя людьми в штатском.

Вчера ушел в отставку редактор "Известий" Раф Шакиров, подвергавшийся давлению после критических выступлений газеты в связи с недавними терактами, включая кризис в Беслане.

Если во время второго срока Путина наступление на СМИ продолжится, последней линией обороны, или наступления, могут оказаться иностранные СМИ в России. Но главной жертвой отключения от внешних источников информации станет сам Путин.