Иностранная пресса о России и не только

С помощью обещания энергично и быстро навести порядок в Чечне Владимир Путин выиграл президентские выборы. Там предполагалось установить великорусский авторитарный порядок, которому чеченцы, раскаявшись, должны были подчиниться. Путин и его советники недооценили две вещи: упорство чеченцев, даже тех, которые не слишком стремились к национальному самоопределению, и неспособность российских военных мыслить иными категориями, кроме чисто военных.

Нежелание ? или неспособность ? немного подумать о чаяниях большинства чеченского народа обусловило сегодняшнюю тупиковую ситуацию. То, что большинство измученного народа хочет безопасности, мира и перспективы на ближайшее будущее, стало очевидно не сегодня, а еще летом 1999 года. Однако стратегия Путина, если таковая вообще была, именно у этого большинства планомерно уничтожала доверие "к Москве", что означает ? к российским органам государственной власти.

Репрессивная деятельность эскадронов смерти и федеральных войск толкает родственников жертв к тому, чтобы стать террористами-смертниками. Этот новый, непредвиденный и безусловно преступный вид вооруженного сопротивления ? производное государственной политики. И он никуда не денется, даже если путем манипуляций, пропаганды и насилия получится провести в жизнь конституцию, которую хочет Путин.

Модель автономии, обещанная его вице-королем Ахмедом Кадыровым, несколько лет назад обошлась бы дешевле и потребовала меньшей крови ? путем достижения договоренности с законно избранным чеченским президентом Асланом Масхадовым на базе договора 1997 года. Однако политика Путина заставила Масхадова перейти в стан неуправляемых боевиков вместо того, чтобы отделить их друг от друга. Нанесен сокрушительный удар по иллюзиям о демократии и быстром формировании гражданского общества.

Но у сегодняшней кремлевской команды нет большой любви к гражданскому обществу. Об этом свидетельствует постепенное удушение свободы печати ? отключение независимых телеканалов под изощренными экономическими и юридическими предлогами по-другому охарактеризовать никак невозможно ? а также предусмотрительное манипулирование обеими палатами парламента. Именно с этой целью перед последними думскими выборами была создана кремлевская партия под названием "Единство" - партия без внятной программы, опирающаяся исключительно на имя Путина. Перестройка Совета Федерации подтачивает конституционный федеративный принцип. Юридический предупредительный выстрел, сделанный по непокорным олигархам - их лояльные собратья, конечно, могут не бояться, - тоже является следствием этой примитивной программы.

Прокуратура, теоретически - орган правосудия, но на практике ? административный орган, сейчас открыла второй фронт. Наладить сосуществование с олигархами обещала предвыборная программа Путина. То, что кто-то что-то разграбил, было прощено и забыто при условии, что они будут соблюдать гражданский мир и не вмешиваться в политику. Но сейчас уже не все соблюдают гражданский мир. Некоторым это не прощается.

Покупать власть, как при Борисе Ельцине, когда в президентском окружении покупались люди и кланы, "самые новые русские " отучены. Зато их можно выбирать, в дальней Чукотке или в более близком Красноярске, рассчитывая видеть не только в качестве клептократов, но и в качестве инвесторов, реформаторов и спонсоров социальных и культурных инициатив. И их будут терпеть до тех пор, пока они, верные и лояльные президенту, помогают создавать государственно-авторитарную смесь экономической мощи, административного аппарата и спецслужб. Это и есть сильное государство Путина. Оно, если подходить к нему благосклонно, является государством порядка, которому общественное мнение ставит высокую оценку: После хаоса ельцинского десятилетия Ельцина в стране появилась власть.

Однако как только олигархи, достаточно финансово окрепшие, вознамериваются финансировать создание партийной структуры, пусть лежащей в русле системы, но не учитывающей интересы президента, за этим сразу следует наказание. А это вкупе с синдромом недееспособности, который в полной мере проявляется в Чечне, смертельно для гражданского общества.