Иностранная пресса о России и не только

Читая Washington Post, он улыбался в усы. В первых строчках статьи увидел свое имя ? Андре-Марк Делок-Фурко. В самой же статье он признавался правым в конфликте и с американским государством, и с Россией вместе взятыми. Это-то ему и было нужно.

Во внешности Андре-Марка Делок-Фурко нет ничего угрожающего. Куртуазный, вальяжный, не чуждый шика человек. В его официальной деятельности тоже нет ничего "подрывного". Своего отца, полковника Пьера Фурко ? героя Сопротивления и одного из главных руководителей французских спецслужб ? он называет "буйно помешанным и фашистом" и не хочет брать с него пример.

Он приглашает меня в Национальный центр мультипликации в Ангулеме, которым руководит уже восемь лет. Не без кокетства рассказывает о своей карьере крупного функционера, связанного с Социалистической партией. Но его лицо по-настоящему оживляется лишь тогда, когда мы переходим к совсем другим вещам. Осторожно! Андре-Марк Делок-Фурко ? человек упрямый. И умеющий ждать своего часа.

"Танец" Матисса, "Пьеро и Арлекин" Сезанна, "Три женщины" Пикассо. Перечисляя эти и другие картины, составляющие гордость Пушкинского музея в Москве и Эрмитажа в Санкт-Петербурге, он прямо говорит: "Все это ? наше". Ему (ему и его двоюродной сестре, уточняет он) принадлежит большинство шедевров французских живописцев, выставленных в этих знаменитых музеях: Пикассо, Моне и так далее. Ему нужно только это. И эти полотна он хочет показывать? в каком-нибудь другом месте.

Москва, торговая столица России, конец XIX века. В Петербурге сосредоточена государственная власть, там имеется строгая Академия изящных искусств. Но авангардное, новое искусство нашло пристанище в Москве. Именно здесь Сергей Иванович Щукин, будущий дед Андре-Марка Делок-Фурко, успешно ведет семейное дело, становится богатым человеком и коллекционером.

При воспоминании о нем внуку видится Москва. На ум ему приходят теперь только русские слова, такие как слово "увлекаться". Вкусы Щукина и его современника Морозова уводят его туда, где происходит эстетическая революция, ? во Францию. Он покупает. Пикассо, Моне, Ренуар, Гоген, Ван Гог, Сезанн, Матисс. Эти картины он вешает в своем особняке в центре Москвы. "Увлекаясь", соединяет пристрастие к модерну с тягой к древнерусской культуре (так православные христиане собирают в одном месте иконы). На стене он создает такой "иконостас" из Гогена. Здесь нет ничего, кроме Гогена таитянского периода ? и только две картины Ван Гога в центре композиции. "Видели бы вы это! Это было невероятно здорово!" ? говорит внук, забыв, что сам не был там. "У нас остались черно-белые фотографии", ? напоминает он.

Он берет в рот кусочек копченой осетрины, запивает его глотком вина и вновь замолкает, задумавшись. Он во дворце Трубецких ? особняке своего деда. "Представьте себе: у входа стоит чучело медведя, который держит в лапах поднос со стаканчиком водки для посетителей. Берем стаканчик (он показывает, как это делается) и поднимаемся по лестнице. И вдруг перед вами гигантские "Танец" и "Музыка": Матисс написал их такими огромными специально для Щукина?

"Вот так это было, ? вздыхает он. ? Неплохо, правда?"

Неплохо. Вот только сегодня эта уникальная коллекция из 258 полотен, конфискованная в 1918 году вместе с особняком по декрету Ленина и погребенная на несколько десятилетий под толщей советского ледника, сегодня утратила прежний облик. Ее вывезли из дворца, построенного словно специально для нее, и поделили на две части, отдав одну Пушкинскому музею, а другую ? Эрмитажу. Как и следовало ожидать, Российское государство и не подумало о реституции этого национального достояния. Однако Андре-Марк Делок-Фурко упрямо твердит: "Эти картины ? наши".

Тут-то и сыграла свою роль статья в Washington Post. Конечно, совсем маленькую. Такую роль играет клоун, который выходит на арену, чтобы сказать всего одну реплику и уйти. Дело в том, что три десятка картин из щукинской коллекции находятся сейчас на территории США. После Хьюстона и Атланты они будут "гостить" до октября в Лос-Анджелесе.

Обратив внимание на это, дотошная журналистка из Washington Post Мэрилин Генри позвонила по телефону в Госдепартамент. "Вас не коробит, ? спросила она адвоката внешнеполитического ведомства, ? то, что вы предоставляете хранилище для награбленного большевиками?" - "Если бы позволялось выставлять только произведения, собственность на которые ни у кого не вызывает сомнений, от этого было бы только хуже", ? услышала она в ответ.

Андре-Марк Делок-Фурко наслаждается своим маленьким успехом. Статья в Washington Post напоминает, как настойчиво американское правительство во времена Билла Клинтона и Джорджа Буша призывало европейские страны, вышедшие из советской орбиты, возвратить законным владельцам собственность, конфискованную при нацистах и коммунистах. А как же Россия? Национальный музей имени Пушкина позаботился о том, чтобы получить от Госдепартамента иммунитет против любого судебного преследования.

Посоветовавшись с адвокатами, Андре-Марк Делок-Фурко не исключает, что он возбудит иск против музеев Лос-Анджелеса, Атланты и Хьюстона за "коммерческую эксплуатацию произведений искусства, разграбленных коммунистическим режимом".

Вместе со своей матерью Ириной Щукиной он уже пытался добиться возмещения ущерба во Франции. Разве не сказано в Декларации прав человека, включенной в конституцию Пятой республики, что никто не может быть лишен своего имущества без получения компенсации? Да, но конфискация имела место за пределами Франции, на территории суверенного государства. В этом вся загвоздка.

Этот юридический аргумент не остановил Ирину Щукину. В 1954 году щукинская коллекция благополучно гостила в Доме французской мысли, принадлежавшем Французской коммунистической партии. Как только картины впервые покинули пределы СССР, наследница потребовала арестовать их. Судья заявил, что неправомочен сделать этого, но Советское государство, почувствовав, что гроза прошла совсем близко, поторопилось вывезти шедевры обратно в Москву.

Почти сорок лет спустя президент Борис Ельцин получает от Ирины Щукиной очень вежливое письмо. Подчеркнув свое пожелание, чтобы коллекция осталась в России, она просит аннулировать декрет 1918 года и признать право наследников. И больно щиплет: "Исчезновение СССР и установление правового государства заставляют задуматься о грабежах, с которыми такое государство не может мириться". Нет? В ответ ? молчание. Борис Ельцин счел более мудрым прикинуться глухим.

С тех пор экспозиций было много, и каждая из них давала повод обратиться к юстиции. В 2000 году в Риме Андре-Марк Делок-Фурко пришел в негодование, увидев в магазине шариковые ручки с изображением детали одного из полотен Гогена из знаменитой коллекции. На его наследии делают бизнес! Но после смерти матери в 1994 году его пыл немного утих. Не хватает ни времени, ни денег. Он думает о другом. Он ждет своего часа.

Чего он хочет? "Пусть с этим будет полная ясность: держать картины у себя было бы идиотизмом. Я не намерен вешать "Танец" в своей гостиной, хотя бы потому, что для этого она слишком мала". Не требует он и чека, возмещающего стоимость коллекции. Чего же ему тогда надо?

Он хочет того, чего хотел и чего достиг Щукин: чтобы коллекция вновь была собрана в одном месте и открыта для публики. "Его страстью было показывать: "Посмотрите, вот что такое искусство!" Он хочет, чтобы имя владельца коллекции упоминалось на стендах в российских музеях и в зарубежных экспозициях. Он хочет иметь возможность приехать домой, во дворец Трубецких, где ныне размещается Генеральный штаб российской армии. "Дворец уже не подходит для того, чтобы выставлять коллекцию там, но я сделаю из него что-то, имеющее отношение к искусству. Это мое дело, это мой дом".

Он хочет вновь увидеть "иконостас" полотен Гогена и триптих "Беседа" Матисса на стене музея. Короче, он хочет вновь обрести коллекцию Щукина. Всю целиком ? 258 полотен, из которых 50 вещей Пикассо (голубой, розовый и кубистический периоды), 38 картин Матисса (самое крупное из частных собраний Матисса), не считая полного Дуанье Руссо, 13 лучших импрессионистских полотен Моне, 8 картин Сезанна, 16 картин Гогена таитянского периода?

Это же просто вопрос логики, ворчит наследник. "Есть одна штука, с которой что-то не так. Революция обещала устроить рай на земле. Осчастливить народ моими картинами. Ладно, допустим. Но никто не воспользовался раем: "никчемные холсты загнивающей буржуазии" из дворца убрали, сам дворец отдали военным, а полотна спрятали под спуд. Теперь, когда рай кончился, холсты бережно хранят, устраивают экспозиции, делают на них бизнес. Вот с этим я уже не согласен".

Когда настанет его час? "Это как в шахматах: всегда в запасе есть хороший ход. Я чувствую, что что-то произойдет, но пока не знаю, что именно и когда". После публикации статьи в Washington Post юридическая контора Klein & Solomon предложила ему свои услуги. Он ждет. Он уже заготовил письмо Владимиру Путину, которое не отправляет. Пока. Но, как спящий кот, он готов к прыжку.