Иностранная пресса о России и не только

Министр иностранных дел Франции о попытках своей страны объединить Европу, избежав прямой конфронтации с Россией.

Уже через 72 часа после начала российско-грузинской войны министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер был в Тбилиси. Он участвовал в разработке шести пунктов неоднозначного соглашения "Саркози-Медведев". 68-летний Кушнер, по образованию медик, с давних пор участвует в разрешении гуманитарных кризисов. Но теперь присущий ему имидж идеалиста проходит проверку "реальной политикой". Кушнер встретился в Париже с корреспондентом Newsweek Трейси Макнайколл, чтобы обсудить, как Евросоюзу быть с Москвой. Ниже публикуются выдержки из этого интервью.

- Не являются ли призывы обратиться к "реальной политике", с которыми вы выступаете как министр иностранных дел, чуждыми свойственному вам идеализму?

- Термин "реальная политика" (Realpolitik) имеет слегка негативную окраску. Не думаю, что проводимая нами политика заслуживает такого определения. Полностью изменились трансатлантические отношения, они стали значительно более доверительными, легкими. Я был чрезвычайно горд, присутствуя в американском Конгрессе, когда Саркози давал характеристику наших отношений с Америкой. Разве это Realpolitik? Нет. Это то, что мы на самом деле думаем. Положить конец войне в Грузии - это Realpolitik? Можно так сказать. Но прежде всего это неотложная мера. Мы должны были остановить танки, шедшие курсом на Тбилиси. Мы должны были потребовать немедленного прекращения огня, иначе они взяли бы Тбилиси и свергли Саакашвили. Это была Realpolitik? Это была политика преодоления кризиса. Это была бы Realpolitk, если бы мы принимали решения, противоречащие нашим собственным убеждениям.

- До недавнего времени главной угрозой считалась перспектива создания Ираном ядерной бомбы. Теперь речь идет о том, как избежать новой холодной войны.

- Мне кажется, "холодная война" - крайне неудачный термин. Исходить из противостояния двух блоков неправильно. Но нельзя назвать правильной и реакцию России на действия Саакашвили, и вторжение в Грузию. И мы его категорически осудили.

- Должны ли мы оказывать на Россию влияние? Что-либо ей противопоставить?

- Не знаю. На сегодняшний день мы имеем соглашение о прекращении огня, частичный (и незавершенный) вывод войск и возможность доставлять гуманитарную помощь. Мы уже отправили большую партию помощи и будем продолжать. Нам удалось собрать на своей стороне 27 стран Евросоюза, а это весьма мощная сила. Это 500 миллионов человек, крупнейший экономический потенциал в мире. Мы направим в Грузию наблюдательную миссию. Экстренный саммит лидеров Евросоюза - тоже большое достижение, потому что даже во время кризиса, на экстренном совещании, в августе месяце - нам удалось добиться единства. Как говорилось ранее, все решения относительно партнерства с Россией отложены до 8 сентября, когда мы с Саркози, а также с председателем Еврокомиссии Баррозу и Хавьером Соланой, все вместе едем в Москву и в Тбилиси. Посмотрим, сдержал ли Медведев свое слово, и все ли войска выведены из так называемой буферной зоны в Грузии. Их должен заменить международные силы, контингент ОБСЕ и, я надеюсь, Евросоюза.

- Что делается для успокоения стран Центральной и Восточной Европы?

- Возможно, нам не удалось их успокоить, но других возможностей не было. Важно было остановить войну, вывести войска. 8 сентября будет видно. Если процесс не завершен, нам нужно будет проявить больше твердости. Есть вариант создания европейского узла закупки газа, что позволит добиться солидарности потребителей. Это одна из главных задач Франции на посту председателя ЕС. Мы над этим работаем. Создание европейской оборонительной системы тоже относится к числу первостепенных задач, но на ее реализацию уйдут годы. Я понимаю, что страны, принадлежавшие к советскому лагерю, боятся возвращения к своего рода российскому империализму. Но мы - а нас 27 стран - также знаем, какова цена холодной войны. Терпеть не могу этот термин, но никто не заинтересован в конфронтации с Россией. Посмотрим. Если русские скажут, что не отдадут Осетию и Абхазию, и в дальнейшем будут стремиться к восстановлению страны в границах (Советского Союза), это очень опасно. Но мы надеемся, мы верим, мы хотим верить, что Медведев захочет интегрировать свою страну в мировое сообщество, захочет, чтобы она заняла свое место великой, очень великой страны, которая соблюдает международное законодательство.

- Поведение России - следствие призывов к расширению НАТО?

- У России, этой большой страны, сложилось впечатление, что ее окружают. Разумеется, пусковые установки, развернутые в рамках новой американской системы ПРО в Польше и Чехии, нацелены не на Россию, но русские думают именно так. Однако некоторые (из ответных мер) неприемлемы.

- Следует ли расценивать созыв экстренного саммита ЕС как признак того, что у Европы на руках осталось не так много карт?

- Пусть 27 стран принимают решения сообща. Это уже кое-что. Дальше заходить никто не пожелал.

- Вариант введения экономических санкций даже не рассматривался?

- А какие вы хотите санкции, если речь идет о стране, которая является вашим поставщиком? Хотите, чтобы мы перекрыли им воздух? Медведев сказал: "Осторожно, мы тоже можем ввести санкции". Вспомните, как они сделали это с Украиной. Какие санкции? Прекратить коммерческие контакты? Это можно сделать, но ведь есть ВТО, и мы заинтересованы в рыночной экономике. Для стран с рыночной экономикой трудно будет прекратить отношения с таким крупным рынком, как российский. Серьезные санкции вводить никто не предлагал.