Иностранная пресса о России и не только

В один прекрасный день белорусский коммерсант позвонил в Москву своему знакомому санитару: "Надо что-то делать". Московский санитар позвонил грузинскому ночному сторожу: "Ты с нами?" Грузинский ночной сторож позвонил азербайджанскому товарищу по оружию: "Ты помнишь, как мы разобрались тогда с террористами?" 378 телефонных звонков, 378 утвердительных ответов: все были согласны с тем, что надо что-то сделать для братьев-евреев.

На самом деле, потребуется не так уж много усилий, чтобы положить конец этой проклятой интифаде, если, конечно, изнеженный Шарон обратит наконец на них, бывших офицеров советской армии, знающих, как обращаться с террористами, чеченскими, афганскими или палестинскими, внимание. Прекрасная проверка готовности а-ля Путин, чистка в стиле Лубянки. Из шкафов извлекаются пересыпанные нафталином мундиры, с чердаков достаются учебники по борьбе с повстанцами: "Пустите нас в Рамаллах или Наблус, - говорит 52-летний полковник Симон Финкештейн. - Проблему с Арафатом, "Хамас" и всеми остальными мы решим за пару дней".

Начинается настоящая буря. За столиком на берегу моря в Ришон-ле-Цион полковник Финкештейн и два его друга говорят по-русски: поддержать армию Израиля, использовать опыт тех, кому пришлось сражаться с более серьезным противником. Все их называют "чеченцами", несмотря на то что они назвали себя "Gdud Alia", батальон иммигрантов. Они создали свой штаб из семи офицеров, привлекли в свои ряды 10 женщин, бывших военных медиков. Наконец, они обратились лично к Шарону, предложив воспользоваться их опытом, накопленным в Грозном или на Балканах: "Премьер-министр дал понять, что мы будем задействованы. Что мы будем делать, остается пока тайной". Многие иммигранты являются выходцами из самых отдаленных уголков бывшего Советского Союза, офицерами запаса бывшей советской армии. Полковник Финкештейн в течение 20 лет был заместителем руководителя управления по борьбе с терроризмом в Грузии. Сейчас он охраняет хоспис в Тель-Авиве. "Чтобы стать бойцом батальона, необходимо соблюсти два условия: возраст не должен превышать 55 лет, и надо быть офицером, но неважно какой армии бывшего СССР".

Они не наемники. Они просят не путать: "Мы выполняем миссию. Мы - евреи, профессиональные военные, слишком старые, чтобы нас призвали в израильскую армию как добровольцев, но достаточно молодые, чтобы оказать помощь", - говорит Эльдар Таль, 40-летний санитар, он был лейтенантом-десантником в Белоруссии и два года воевал с моджахедами в Афганистане. Он решил предложить свои услуги, когда узнал из газет, что десятки израильских офицеров отказываются служить на оккупированных территориях: "Я испугался, я подумал, что это будет серьезная брешь в израильской стене. Когда есть правительство, которое тебя призывает, ты должен встать и идти - таково мое мнение. Если ты не сделаешь этого, твое место в тюрьме. Демократия - хорошая вещь, солдат обязан ее защищать. В противном случае наступит анархия. И придет черед настоящих наемников. Так вот, мы, российские добровольцы, являемся противоядием от этого".

Пока у них нет униформы, они не занимаются боевой подготовкой. Они говорят, что она им не очень нужна: "Мы немного подождем, - говорит 40-летний белорус, капитан Роман Ратнер, - за три недели мы восстановим форму. Это всегда было нашей работой. Нам лишь придется освоить оружие, которое используется в этой войне". Капитан Ратнер воевал в Афганистане и в Чечне, затем он, как и миллион российских евреев, эмигрировал в Израиль, где работает на авиационном предприятии и занимается экспортно-импортными сделками: "Операция "Оборонительная стена" имеет лишь один недостаток - ее осуществление началось с запозданием в полгода. Шарон дал палестинцам слишком много времени для того, чтобы вооружиться, построить фортификационные сооружения в черте города. В 1996 году в Чечне была допущена такая же ошибка. Другой ошибкой стала переброска в Рамаллах слишком большого количества танков, следовало бы сделать акцент на спецоперациях. Вместе с тем в последние дни военная стратегия была усовершенствована. Я вижу, что используются многие тактические приемы, придуманные русскими".

"Как в Грозном, так и в Наблусе существует одна проблема, террористы не щадят своих людей, - говорит лейтенант Таль. - Почему они не уходят из своих городов, чтобы бороться в открытом поле?" Они не поддерживают вариант мирного урегулирования кризиса: "Сейчас не время ?голубей?, - уверенно говорит капитан Ратнер. - Мы знаем, что завтра будет создано палестинское государство, но сегодня мы, евреи, решаем проблему выживания. Мы хотим того же, что и пацифисты, того же, чего хочет нобелевский лауреат Арафат: работать и растить детей в условиях мира. Разница между нами лишь в том, что они хотят добиться этого без государства Израиль".

У них на руках татуировки прошлых войн. "Мы хотим изменить сознание молодых израильтян, - это манифест полковника Финкештейна, - пацифизм, болтовня левых ослабляет сознание. В школах, 17-летние парни пребывают в неуверенности, они практически готовы к дезертирству. Неслыханно. Необходимо поднимать моральный дух. Возвращаться к идеям сионизма и патриотизма. И помнить, что эта война - всего лишь война против террора".

Извините, полковник, но израильтяне убивают даже детей. "Такое иногда случается. На войне, как на войне".