Иностранная пресса о России и не только

Народным праздником торжества по случаю победы стать не могут. И не должны - по соображениям безопасности. Центральные площади российской столицы вовремя оцепили, с тем чтобы государственные лица со всего мира могли безопасно отметить 60-ю годовщину Победы. Опасения по поводу возможных терактов превращают центр Москвы в крепость.

Из станций метро в центре города сегодня в понедельник никто не выйдет, и никто в них не войдет. Москвичи имели возможность испытать это еще в воскресенье: только ветераны войны с официальным приглашением на встречу с президентом Путиным могли пройти через выход метро. А для центра города предусмотрительно объявили: никакого доступа для пешеходов, водителей и прочих посторонних. Противовоздушная оборона приведены в высшую степень боевой готовности: неопознанные самолеты над Москвой будут сбивать. Взлет шести десятков гражданских рейсов был перенесен на запасной аэропорт.

Центр Москвы превращается в зону усиленного режима; две трети горожан предпочли насладиться свободой на даче или предпринять короткие путешествия. Военный парад на Красной Площади, на котором в прошлые десятилетия державу чествовали открыто, стал мероприятием для почетных гостей.

Опасения по поводу безопасности отчасти высказали иностранные гости. Местные власти за ними последовали. Так, создается впечатление, что российская держава хочет праздновать, как будто - как в оккупированной стране - повсюду враги. Например, чеченцы. Но, конечно, сыграла свою роль и забота о безопасности более 50 высоких гостей.

Не вызывает сомнений лишь то, что отмечают представители бывших союзников, - победа над германским преступниками. Именно военная победа сделала СССР политической мировой державой и на полстолетия определила послевоенное устройство. Они будут вспоминать о Франклине Рузвельте, Уинстоне Черчиле и Шарле де Голле, о четвертом в этом союзе, Иосифе Сталине, - лучше не вспоминать, хотя сейчас ему снова устанавливают памятники. Память о ГУЛАГе и массовых репрессиях в ставших тогда зависимыми государствах присутствует; ведь победитель Сталин одержал победу не для Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии, Венгрии, Восточной Германии, Чехии и Словакии, а в итоге - против них.

Освободитель от нацизма навязал освобожденным свою политическую систему. Эта система, возникшая из исторических и экономических обстоятельств проведенной насильно трансформации из аграрной страны в индустриальную, не подошла завоеванным странам. В них уже прошла индустриализация, и был наработан демократический опыт, они имели собственные традиции, которые проявлялись как подавленное свободолюбие в протестах против покорения новой мировой державы (Восточный Берлин 1953-го, Будапешт и Варшава 1956-го, Прага 1968-го) и против того, что от Сталина до Брежнева выдавали за единственно возможную форму социализма.

Российское руководство при Владимире Путине замалчивает этот период истории. Оно готово к примирению с потомками бывших врагов и хочет с ними сотрудничать, но оно отказывается понимать тех, кто в 1945 году был покорен. Путин, явно тоскуя по статусу сверхдержавы, назвал распад СССР самой большой геополитической катастрофой прошедшего столетия. То, что многие из ближних соседей могут воспринимать как геополитическую катастрофу именно эту фазу, не укладывается в постсоветстких головах.

Торжества, таким образом, приобретают двусмысленный характер так же, как и пять послевоенных десятилетий. Но из государственных гостей вряд ли кто-то об этом скажет, если только он не говорит по-литовски.