Иностранная пресса о России и не только

Интервью с известным правозащитником Сергеем Ковалевым.

- Господин Ковалев, вы с самого начала наблюдали за развитием конфликта в Чечне. Как отразится захват заложников в Беслане на ходе войны?

- Война в Чечне будет жестче, и не только в Чечне. Путин и его команда - не только из-за теракта, а вообще - не желают искать мирное решение.

- Почему?

- Имеется множество причин, среди них очень примитивные, психологические - и несущественные. В 1999 году Путин провозгласил жесткий курс, используя при этом слова из воровского жаргона: врагов он хотел "мочить в сортире". Тогда, чтобы победить на выборах, ему как воздух был нужен жесткий курс.

- Это было пять лет назад. С тех пор, вероятно, что-то изменилось?

- Путин всегда говорил, что никаких переговоров с бандитами быть не может, а бандитами он называл президента Масхадова и других представителей законной чеченской администрации. Что ему теперь делать, сказать: "Я ошибся"? Ельцин когда-то так и сказал - но я полагаю, что он не ошибся, а совершил преступление.

- Когда Ельцин это сказал?

- Это было после заключения Хасавюртовских соглашений, в результате которых в 1996 году закончилась первая чеченская война. Но Путин - другой человек. Кроме того, армия, даже по словам Ельцина, никогда не рассматривала чеченский поход как ошибку, тем более - как преступление. Для высшего военного руководства и офицерского корпуса чеченский позор превратился в комплекс. В конце 1994 года, когда началась первая война, у армии не было воинственного настроя. Но чем больше было неудач, жертв, упреков в жестокости, тем сильнее росла в армии ненависть. И наконец, еще существуют надбавки за участие в боевых действиях, небольшие, но гораздо больше, чем за казарменную службу в центральной России. И еще армия научилась искать побочные заработки - путем грабежей, насилия, мародерства, торговли людьми и трупами.

- Если бы Путин хотел мира, что он должен cделать?

- Иногда у меня возникало впечатление, что он размышляет и советуется. Но до сих пор мирные варианты он решительно отвергал. Не случайно, что Путин бросил кость тем силам, которые озабочены в России духом нового времени, - демократией, контактами и дружбой с Западом. Возьмем, например, символику: для слабых гражданских - трехцветный российский флаг, а для армии - красное знамя и обращение "товарищ офицер". Путин знает, что возвращение к Хасавюрту не прибавит ему уважения военных. А он относится к тем людям, для которых поддержка вооруженных людей важнее, чем невооруженных.

- Вы назвали психологические причины жесткости Путина. Нет ли еще других? Когда Чечня после первой войны фактически обрела независимость, она потонула в хаосе. Для России это было опасно.

- Чем опасно? Ведь эту ситуацию создала сама Москва. Поздравили президента Масхадова с победой на выборах, Ельцин подписал с ним мирный договор, который предусматривал переговоры об окончательном статусе Чечни - но затем Масхадова ослабили. Он не стал партнером ни для Москвы, ни для Запада, хотя Запад таким образом мог его поддержать. Западу должно быть за это стыдно! Масхадов является политиком, способным отвечать за свои поступки. Конечно, он неопытный политик, да и откуда бывший советский полковник мог вообще быть политиком. Но он был умеренным и уравновешенным гораздо в большей степени, чем окружавшие его борцы и, порой, бандиты. И почему такие люди, умеренные и способные отвечать за свои поступки, как Ахмед Закаев или Масхадов, с точки зрения российский юстиции являются самыми отъявленными бандитами? Очень просто: их нужно дискредитировать, чтобы они перестали требовать переговоров. А переговоры можно вести только с марионетками вроде назначенного Путиным чеченского президента Кадырова.

- Путин говорит, что борьба идет не с сепаратистами, а с международным терроризмом. Простые россияне этому верят?

- Я хочу сказать вам нечто печальное: простому россиянину плевать на то, есть там международные террористы или нет. Он просто готов поддерживать Путина из-за родства душ. Среднестатистический россиянин - это враг всего, что не является русским, он пропитан ненавистью к чужакам, недоверчив, недоброжелателен и враждебен.

- А что вы думаете сами?

- Сегодня там есть все, что угодно: честные сепаратисты, а сепаратизм - это не преступление, в нем нет ничего противозаконного. Имеется внутренний терроризм. Есть бандитизм - а бандитизм не имеет никакой национальности. Имеются ли контакты с международными террористическими организациями, в частности исламистскими? Я считаю это вполне возможным. Я не знаю, насколько эти контакты развиты. Однако подумайте - все это последствия войны. В Чечне не было мусульманского фундаментализма, лишь немного в Дагестане. Чеченский ислам был очень толерантным, дружелюбным и порой даже веселым. Теперь, однако, на Северном Кавказе существует идея коллективной вины и кровной мести, бесспорно, все это является питательной средой для терроризма. Но пожалуйста, не подумайте, что я оправдываю терроризм! Откуда бы ни росли его корни, он ужасен и его нужно искоренять. Вопрос только, как?