Иностранная пресса о России и не только

Иногда в истории случается, что один лидер или небольшая страна начинают чувствовать великую угрозу задолго до того, как ее почувствует весь остальной мир.

Никто не верил Чехословакии, когда она предупреждала, что Гитлер хочет ее уничтожить. Уинстон Черчилль предупреждал о планах агрессии фюрера за несколько лет до развязывания войны, однако газеты и парламент не прислушались к его словам.

Обратите внимание на другой пример. Лишь на прошлой неделе Совет Безопасности ООН - при подсказке Вашингтона и Парижа - потребовал от Сирии вывести войска из Ливана, чтобы страна могла существовать как суверенное государство. Премьер-министр Менахем Бегин и министр иностранных дел Ариэль Шарон требовали того же еще 23 года назад - до Ливанской войны.

Во время и после Ливанской войны 1982 года я присутствовал на переговорах с посланниками США и Франции, на которых мы (израильтяне) призывали вывести иностранные силы из Ливана. Однако США и Франция предпочли не призывать к выводу сирийских войск из Ливана и настаивали исключительно на выводе израильских сил (и изгнании Шарона из министерства обороны).

Они преуспели на обоих фронтах.

Сейчас, спустя 23 года проволочек, США и Франция возвратились к пункту 1. Они сами пришли к выводу, что они должны действовать сообща, чтобы выдворить сирийскую армию из Ливана. Вывод сирийских войск позволит Ливану двигаться к демократии и нормализации. То, что маленький Израиль во главе с Бегиным и Шароном понимали еще тогда, во время своей борьбы с палестинским террором, Вашингтон и Париж начали понимать лишь сейчас.

Точно так же Россия с сильным запозданием признает опасность исламо-фашистского террора. До ужасной резни в Беслане, где погибли 335 человек, многие из них дети, Кремль пытался провести искусственную черту между чеченским террором и, к примеру, палестинским джихадом.

"Кремль проводит различие между разными типами террора", - сообщил мне недавно премьер-министр Ариэль Шарон с нотками горя и разочарования в голосе. Это было еще до того, как террористы взорвали два пассажирских самолета над Россией, а их товарищи захватили школу.

Тогда, когда Шарон и президент Буш заявляли, что террор одинаков везде, российский президент Владимир Путин утверждал, что терроризм в России отличается от палестинского терроризма против Израиля и от общей угрозы ближневосточного террора.

Россия дистанцировалась от израильской войны против терроризма и от американской антитеррористической кампании в Ираке и Афганистане. Вне всякого сомнения, это было продиктовано ее желанием продемонстрировать дружественный настрой в отношении палестинской борьбы и арабов в целом.

Часто создавалось впечатление, что Путин, как и французский президент Жак Ширак, пытается использовать в своих интересах мусульманскую и арабскую озлобленность в отношении США.

Стоит отметить, что линия Кремля не изменилась даже после захвата чеченскими террористами заложников в московском театре в октябре 2002 года, когда погибли около 140 человек.

Иными словами, Кремль предпочитал игнорировать ясную связь между палестинским джихадом против Израиля, международным террором "Аль-Каиды", направленным против США, и фашистско-мусульманским террористическим наступлением на Россию.

Эта политика, принятая Путиным, совершенно противоречила позиции, которую он занимал на посту главы российской разведки. В январе 1999 года он впервые встретился в Москве с министром иностранных дел Ариэлем Шароном и генерал-майором Меиром Даганом, тогда главой антитеррористического подразделения премьер-министра Беньямина Нетаньяху.

Я присутствовал во время их разговора за обедом и слышал, как Путин объяснял Шарону и Дагану, что для России очень важно опознать арабов, которые помогают чеченцам. Возможно, Израиль знает что-либо о посланцах бен Ладена, которые приехали в Чечню, чтобы бороться с поддерживаемым Россией режимом?

С того обеда в Москве прошло более четырех лет. Путин был избран президентом, Шарон - премьер-министром, и оба столкнулись с беспрецедентным наступлением исламистского террора.

Однако направление волны снова может измениться. Высокопоставленный израильский чиновник, который на прошлой неделе участвовал в переговорах в Иерусалиме с российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым, рассказал мне: "У нас создалось впечатление, что президент Путин теперь понимает значимость мировой опасности, которую представляет собой мусульманский джихад".

Никто не выразил этого лучше, чем сам Путин в своем обращении к нации после ужасной резни: мы должны признать, что не понимали опасности в нашей собственной стране и в мире в целом, отметил он.

Лучше поздно, чем никогда.

Создание международного фронта - от Вашингтона до Москвы и от Иерусалима до Рима - укрепит шансы на то, что самая величайшая угроза, с которой столкнулся мир со времен нацистской Германии, возможно, будет побеждена.

Ури Дан - ближневосточный корреспондент The New York Post