Иностранная пресса о России и не только

Австрийские власти не спешат узнавать подробности по поводу ордера на арест и тюремного заключения чеченца Расамбека И., на прошлой неделе депортированного в Москву и с тех пор якобы находящегося в тюрьме, пишет Ирена Брикнер в Der Standard. "Это щекотливое дело: как любое государство, Россия не любит, когда ей задают вопросы о ее внутренних делах, например, об ордере на арест за угон автомобиля, выданном в Западной Сибири, в чем обвиняют 47-летнего чеченца. И тем более вопросы об обращении с чеченцами", - отмечает Брикнер.

Однако эксперты по правам человека в России, например, бывшая корреспондентка телеканала ORF Сузанна Шолль, говорят, что чеченцев в России часто обвиняют в угоне машин, причем иногда эти обвинения сомнительны. Кроме того, Шолль указывает на распространенные предрассудки по отношению к этому кавказскому народу. А эксперт по правам человека Михаэль Новак говорит, что, если Расамбек И. действительно попал в опалу, то его безопасность находится под сомнением, поскольку с чеченской оппозицией в России по-прежнему обращаются жестоко, передает Брикнер.

Тем не менее, австрийские миграционные службы пришли к выводу, что рассказ Расамбека И. о том, что он был похищен и подвергался пыткам за помощь сторонникам Аслана Масхадова, вымышлен, и оба прошения о предоставлении политического убежища были отклонены, хотя психотерапевт венского центра помощи жертвам пыток и войн "Гемайят" и врач депортационной тюрьмы заявляли, что Расамбек И. страдает от последствий тяжелой психической травмы. Последнюю экспертизу, по данным автора, подтвердил еще один врач, но две последующие экспертизы опровергли этот вывод и решили исход дела о политическом убежище.

Но, замечает Брикнер, три раза возникали серьезные сомнения, что Расамбек И. сможет перенести еще один арест. "Что в таком случае стоило австрийским властям заранее выяснить, что ждет чеченца в России?" - вопрошает она. Можно было бы избежать сложившейся неопределенной ситуации и сомнений в том, удалось ли выполнить международное обязательство по защите политбеженцев.