Иностранная пресса о России и не только

Философ воздает хвалу мужеству Ингрид Бетанкур, поведение которой напоминает о главной цели любой цивилизации - отказе от рабства

Браво! Общественное мнение, официальные лица, простые граждане, родственники - все взволнованы и обрадованы освобождением Ингрид Бетанкур. Еще раз браво той, что выжила и выстояла в своем тропическом гулаге, браво ее семье, сделавшей все возможное, маленьким коллективам, мобилизовавшимся против забвения, политикам, которым пришлось попотеть. И все же я опасаюсь, как бы этот гром аплодисментов по всему миру не заглушил шквалом цветов и комплиментов неудобную и навязчивую истину, которую заложница FARC пытается донести до нас с момента своего спуска по трапу в Боготе, где ее ждали пресса, мать, муж, представители правительства и военных. Истину, которую она вновь и вновь обдумывала на протяжении всех шести лет мучений, которая одна способна придать абсолютный смысл слову "освобождение".

Для начала она поблагодарила колумбийскую армию и президента Урибе за операцию, принесшую ей спасение. Не только за ее безупречное осуществление, но, как специально подчеркивает она, за то, что отважились на операцию, которая могла, как любая военная операция, сорваться из-за какой-нибудь непредвиденной детали и привести к казни заложников, что иногда бывало. В отличие от своих близких, которые - подчеркнула она - из страха потерять ее всегда критиковали милитаризм и авантюризм Урибе, она его поблагодарила. Бесспорно, операция "шах и мат" могла завершиться кровопролитием, но, несмотря на риск умереть, она давно ее ждала. Она подчеркнула, что это принципиальная позиция: лучше, сказала она, губительная "секунда свободы", чем вечное рабство. Она пять раз пыталась бежать, в наказание повстанцы приковали ее за шею. "Я всегда старался не думать об условиях, в которых живет моя жена, - заявил ее муж, - теперь я знаю, что она жила как собака".

Выбор Ингрид, о котором она во всеуслышание объявила с первых шагов на свободе, - результат зрелых размышлений: лучше рискнуть жизнью, чем жить как собака. Она не говорит: "Что угодно, лишь бы не смерть", она говорит: "Нет ничего ценнее свободы". В этом она всегда была убеждена и об этом писала своей матери из глубины ада: "Я больше не ем, у меня нет аппетита... Я больше ничего не хочу, и думаю, это единственное хорошее из того, что происходит со мной. Лучше так: больше ничего не хотеть, чтобы быть свободной". Она своей стойкостью уже доказала, что сильнее смерти и сильнее жизни - ее безусловная страсть к свободе. Отсюда ее несгибаемая решимость (ее она противопоставляет пацифизму, который проповедовала до сошествия в ад): да - моему военному освобождению с его рисками и опасностями, да - президенту, мужественно готовому к возможности провала, который принес бы ему осуждение всего мира и безусловную анафему со стороны всех благонамеренных жителей планеты.

Общественное мнение поспешило бы забыть эти громкие похвалы освобождению заложников силой, как и еретические апологии рисков и ответственности, которые берут на себя и освободители, и освобождаемые. Кто вспоминает о евреях Освенцима, молившихся о том, чтобы лагерь подвергся бомбежке? Кто еще осмеливается упоминать о желании зеков советского ГУЛАГа, которые вместе с Солженицыным надеялись, что Запад силой освободит их от Сталина, пусть ценой атомной атаки и их верной гибели? Подобное желание сейчас кажется нереальным, тем не менее возможность в крайнем случае использовать ядерную кнопку для защиты своей свободы - единственный смысл доктрины сдерживания. Иначе для чего нужны все эти чудовищные арсеналы, которые никто не собирается использовать первым? Физическое, нравственное, интеллектуальное мужество Ингрид Бетанкур напоминает нам о главной цели любой цивилизации - отказе от рабства.

Катехизис "Аль-Каиды", а также всех тоталитарных варваров XX века гласит: viva la muerte, вы любите жизнь, мы любим смерть, поэтому мы - фашисты, коммунисты, экстремисты - окажемся сильнее. Среди нас немало тех, кто соглашается и говорит: лучше черные, лучше красные, лучше добровольное рабство, чем смерть. Нет ничего проще. Отговорки не принимаются. Ингрид Бетанкур смотрела смерти в лицо, она испытала рабство на собственной шкуре, и она сказала: "Нет!". И сделала неумолимый и жестокий вывод. Спасибо. Не будем прятаться от этой суровой истины.