Иностранная пресса о России и не только

Когда-то американский профессор Исайя Оггинс добровольно стал шпионить для НКВД, но позже сталинская разведка обвинила его в предательстве. В итоге его приговорили в восьми годам лагерей. Летом 1947 года он отбыл свой срок и был доставлен в Москву для медосмотра, во время которого по приказу Сталина ему вместо прививки ввели нейротоксический яд кураре. Вскоре он умер. Семье в Америке доставили свидетельство о смерти от "склероза", где упоминалось несуществующее место захоронения на Еврейском кладбище в Пензе. Журналистам The International Herald Tribune удалось встретиться с 77-летним сыном Оггинса, Робином, специалистом по средневековой истории.

Его отец был ученым и придерживался левых взглядов. По жестокой иронии, его убила та же система, что и привлекла. В детстве Робину Оггинсу говорили, что его отец работал на American Express и пропал где-то в Европе во время Второй мировой. Лишь позже он узнал, что его отец был советским шпионом.

Сейчас ему открылось несколько больше - благодаря Эндрю Мейеру и шестилетнему расследованию, плодом которого стала недавняя книга "The Lost Spy: An American in Stalin's Secret Service". В ней удалось собрать воедино все доступные обрывки тайной жизни Исайи Оггинса. Теперь Робину известны некоторые подробности заданий его отца, его допросов и заключения под стражу, а также и то, что Госдепартамент пытался принять меры по обеспечению безопасности его освобождения.

Однако, как отмечается, большая часть информации либо закрыта российскими цензорами, либо не раскрывается правительством США.

В ответ на запрос со стороны The New York Times российские официальные лица в частном порядке заявили, что ФСБ рассматривает возможность передать больше информации сыну Оггинса, но пока неизвестно, когда этот вопрос будет решен. Ранее данные о его вербовке, операциях и о заключении были предоставлены в отредактированном виде. Документы о том, с кем он работал, а также о враче, убившем его, полностью недоступны. Как заметил Мейер, историкам было бы интересно узнать, кто его завербовал, какими делами он занимался в Европе и Манчжурии, осуществлял ли шпионскую деятельность, когда жил в Нью-Йорке и Сан-Франциско.

У Роберта Оггинса, отмечает автор статьи, имеются более личные мотивы. Как он сам сказал: "Во многих отношениях я знаю меньше о своем отце, чем вы знаете о своей учительнице из пятого класса". Ему также интересно узнать, что же творилось у его отца на душе. Мейер предположил в своей книге, что это было фатальное разочарование в советских идеалах. По мнению сына, это было бы для него "хуже всего". Роберт Оггинс не исключает, что отец до конца продолжал верить в идеалы и думать, что "во главе поезда к коммунизму оказались психи".

Пока что, только имея на руках письмо с подписью Оггинса, Мейеру уже удалось получить в ФСБ 22 страницы материалов по этому делу, а также несколько фотографий, сделанных в последние часы жизни бывшего шпиона. Увидев эти снимки отца впервые, 77-летний историк прослезился.