Иностранная пресса о России и не только

Когда Эдит Пиаф умерла, ровно 40 лет назад, ей не исполнилось еще 48 лет. Она выглядела на семьдесят. Редкие волосы, одутловатое лицо, руки, изуродованные артритом, неуверенная поступь, отсутствующий взгляд, надломленный голос.

И на сцене, неподвижная, почти восковая фигура в черном платьице: она оживлялась, когда надо было сделать несколько па вальса в финале песни La Foule, когда оркестр исполняет свою партию: любовники прощаются, их поглощает толпа, они больше не могут видеть друг друга, несчастные.

Пиаф родилась в начале Первой мировой войны. Ее мать была уличной певицей, она передала заботы о дочери бабушке, которая жила в провинции. Пиком переживаний, которыми было переполнено ее детство, стало решение маленькой Эдит Джованны Гасьон, которую французы стали называть Пиаф, "воробышек", больше не смотреть на мир.

Ей было 8 лет, и она стала слепой. Это не была необратимая патология зрения, это был жест отчаяния. Некое подобие самозащиты. Зрение восстановилось через несколько лет, когда она в 1929 году вернулась в Париж и за гроши пела под окнами Белльвиля, где она родилась в декабре 1915 года.

В 1939 году над Европой вновь нависли тучи войны. Пиаф к тому времени уже была ведущей исполнительницей в Cerny, кабаре, которым руководил Луи Лепле. Некоторые записи, обнаруженные в архивах Radio France и выпущенные в эти дни, были сделаны именно во время Второй мировой войны.

Пиаф бросила вызов оккупантам и дважды выступала в Берлине перед французскими пленными. Своих детей у нее не было, но она заменила мать всей Франции.

В 1946-м, спев Les trios cloche c Les Compagnons de la Chansons, она стала Актрисой. Дом полуграмотной певицы превратился в салон, где собирались парижские интеллектуалы. Она тонко чувствовала талант, она позволяла себя соблазнять, очаровывала, любила, не жалела ни чувств, ни денег и в конце дня оставалась совершенно одна с гувернанткой и бутылкой абсента.

Но у нее был Кокто, ее друг Кокто, который умер в день ее смерти, 11 октября 1963 года: он подготовил траурную речь по Эдит, но так ее и не произнес. Были и десятки певцов и авторов, в то время еще неизвестных. Одни из них были очень красивы и вызывали настолько сильное волнение, что можно было потерять голову. Таким был Ив Монтан. Другие были интеллигентными и чувственными, как Лео Ферре, который написал для нее Les amants de Paris. Некоторые - дерзкими и уверенными в себе, как певец Жильбер Беко или актер Эдди Константин.

Очень молодой, застенчивый, потерявшийся в столице, грек, которого нельзя было не полюбить, некто Мустаки (Милорд), который просил называть его Джо на американский манер. Маленький армянин с запоминающимся лицом, Шарль Азнавур, который с женщинами обращался так же умело, как и с песнями. И Шарль Дюмон, который писал и любил одинаково страстно (знаменитая песня "Non, Je ne regretted rien").

Эдит любила всех этих мужчин, но была страшно одинока. Биографы (сводная сестра Симон Берто, которая в 1969 году опубликовала книгу "Эдит Пиаф - одна жизнь - один голос", Сильвен Рейнер, которая в 1999 году пишет о нелегкой жизни великой французской певицы) считают, что ни один из них не поддержал ее в трудную минуту. Даже тогда, когда в 1949 году Марсель Сердан, боксер, любовь всей ее жизни, погиб в авиакатастрофе.

Она познакомилась с ним в Нью-Йорке за два года до его гибели. Она не могла его забыть. Брак с певцом Жаком Пилсом, заключенный в 1952 году, продлился всего несколько дней.

В доме Пиаф звучали самые разные песни. Раймон Ассо подарил ей "Mon legionnair", потом он представил ей пианистку и композитора Маргерит Манно. Манно, пораженная гибелью Сердана, сочинила "Гимн любви", слова к которому написала Пиаф. Она начала писать тексты для песен в 1946 году, начав с "La vie en rose", ставшей ее визитной карточкой.

В ближайшее время, наконец, выйдет диск с записями, сделанными в Carnegie Hall в 1957 году с прекрасно исполненной версией песни "Je n'en connais pas la fin".

"С 1951 по 1963 год Эдит Пиаф пережила четыре автокатастрофы, попытку самоубийства, четыре курса дезинтоксикации, лечение сном, три печеночные комы, приступ безумия, два приступа белой горячки, семь операций, два бронхопольмонита и два отека легких", - пишет Берто.

Однако у нее остались силы для последнего мужчины, Тео Сарапо, сказочного красавца, с которым она спела "A quoi ca sert l'amour" на Олимпиаде 1962 года. Она вышла за него замуж, не устояв перед его обожанием и преданностью.

На ее похоронах было 100 тысяч человек. Марлен Дитрих проводила ее до самого кладбища Пер-Лашез. Французы почувствовали себя осиротевшими. Некоторое время они пребывали в растерянности, но вскоре подыскали себе другого "воробышка" - Мирей Матье. Слабое утешение.