Иностранная пресса о России и не только

Сознательно ли люди Кремля решили уничтожить лидера чеченского сопротивления или им удалось это сделать случайно, не так уж важно. Результат один - радикализация этого сопротивления, еще больше убийств, терроризма и несчастий на всем Северном Кавказе, в России и не только в ней.

По крайней мере, именно этого в Москве и на Западе опасаются те, для кого Аслан Масхадов был оплотом умеренности в своем лагере. То есть те, кто, в отличие от Владимира Путина, не ставят на одну доску избранного в 1997 году президента Чечни, обещавшего укреплять мир с Россией, и его соперника Шамиля Басаева, который всегда обещал продолжать войну. Да, в 1999 году, после трудных дебатов, эти два человека решили выступить "единым фронтом" против вернувшихся в Чечню российских войск. Но на деле они не переставали находиться в оппозиции друг к другу: Басаев брал на себя ответственность за все захваты заложников и другие акции, совершавшиеся в России, в то время как Масхадов осуждал эти террористические акты.

Басаев быстро научился использовать риторику "международного исламизма", которая принесла ему популярность и обеспечила поддержку в различных кругах мусульманского мира. Масхадов же не переставал выражать приверженность демократическим ценностям и нормам, принятым международным сообществом. Он потерял поддержку исламистских кругов, но не утратил поддержку западных руководителей, которые, впрочем, "сдали" его, стоило нахмурить бровь Владимиру Путину.

Расчет или убежденность? Хозяин Кремля решил считать не более чем игрой противоречия между двумя чеченскими руководителями, которых он объявил сообщниками и "международными террористами, связанными с "Аль-Каидой". Вопрос в том, что стоит ли за этой оценкой - расчет или убеждение, навеянное подсознанием бывшего агента КГБ, ставшего президентом и пытающегося забыть об обстоятельствах своего прихода к власти. А этот приход был организован олигархами, в том числе Борисом Березовским, поддерживавшим тогда тесные связи с Шамилем Басаевым и другими исламистскими радикалами.

В то же самое время Аслан Масхадов, уже тогда ставший мишенью российских бомб, публично обвинял Кремль в организации серии взрывов жилых домов в России, которые в конечном счете обеспечили избрание Путина.

Эти обстоятельства усилили и без того достаточно широко распространенные среди чеченского населения подозрения о сговоре Шамиля Басаева и некоторых его исламистских друзей с российскими спецслужбами, заинтересованными в продолжении войны. Хотя эти подозрения относятся к "теории заговора", не имеющей под собой оснований, факт остается фактом: смерть Аслана Масхадова вызвала воодушевление и у кремлевских экстремистов, и у чеченских исламистов-радикалов.

Глава ФСБ имел удовольствие "положить голову" Масхадова к ногам российского президента. Последний пообещал медали исполнителям того, что было с гордостью названо уничтожением - хотя может подтвердиться версия о том, что роковой выстрел был сделан телохранителем по приказу самого Масхадова, который хотел избежать опасности быть захваченным живым. ФСБ, родное и по-прежнему любимое ведомство г-на Путина, всегда более враждебно относилось к идее переговоров, чем военные спецслужбы, если судить по робким заявлениям на сей счет людей, считающихся близкими к ГРУ. Видимо, ФСБ хотело полностью исключить вероятность того, что ее шеф, ослабленный неудачей на Украине и некоторым охлаждением со стороны американцев, подвергнется новому нажиму со стороны внутренних или внешних сил, которые будут склонять его к переговорам в Чечне. И потому было решено устранить человека, которого считали единственным приемлемым для Москвы партнером по переговорам. И который к тому же упорно выступал за эти переговоры.

Наследник неизвестен. Этот факт с удовлетворением отметил во вторник сайт радикального крыла сопротивления kavkazcenter.com. Почтив память "мученика" Масхадова, Мовлади Удугов, глава пресс-службы Шамиля Басаева, заявляет: убив Масхадова, Кремль "убил последнюю иллюзию тех чеченцев, которые, несмотря ни на что, еще верили в так называемое "международное право" и цивилизованные формы общения с нынешним террористическим режимом в Москве". "Масхадов был последним, кто верил, что с Москвой еще можно говорить", - радуется он, утверждая, что с его гибелью наступает "новая эра в истории конфликта, которая не предполагает ни переговоров, ни передышек в войне, концом которой будет уничтожение режима, терроризирующего мусульман Кавказа".

Наверное, еще рано верить на слово этому идеологу, который всегда был скор на заявления в духе, вполне угодном Москве. Соблюдение в феврале всеми командирами прекращения огня, объявленного Масхадовым, показало, что сопротивление остается единой структурой, не подчиняющейся Басаеву. Правда, Масхадов не оставил после себя наследника, имя которого было бы известно, а потому возможны внутренние распри.

Но пока "Высший совет" не собрался, остается надежда, что командиры, уважающие "так называемое международное право", останутся в большинстве. Несмотря на влияние различных внешних сил, которые в этом не заинтересованы, и на продолжающееся молчание "цивилизованного мира".