Иностранная пресса о России и не только

Элизабет Фритцль впервые рассказала об ужасах, которые пришлось пережить ей и ее детям во время заточения в подвале своего семейного дома в Австрии.

Отец Элизабет, Йозеф Фритцль, держал ее взаперти почти четверть века. За это время она родила ему семерых детей.

Освобожденная из своей темницы в апреле, Элизабет сообщила женщине-судье, ведущей дело, что отец насиловал ее до трех раз в неделю, и когда она пыталась сопротивляться, страдали дети.

Она также рассказала, что Фритцль угрожал бросить ее вместе с детьми на верную погибель в подвале, если она не будет выполнять его указания. "И когда я отказывалась вступать с ним в половые отношения, могли пострадать дети. Мы знали, что он мог нас побить или плохо с нами обойтись".

"Он был очень жесток ко мне", - сообщила Элизабет судье Андреа Хумер на допросе, отрывки из которого были опубликованы в The Sun.

Элизабет, ее старшая дочь, которой сейчас 19 лет, и два сына, 18 и 6 лет, были заточены в цементный бункер под домом семейства Фритцль в Амштеттене. Трое других ее детей, две девочки, которым сейчас 16 и 14 лет, и мальчик, которому сейчас 12, жили, по решению отца, инженера-электрика на пенсии, в доме наверху, с ним и с его женой.

Еще один младенец, которого она родила в подвале, умер вскоре после рождения. Предположительно, его бросили в печь. Австрийская прокуратура надеется предъявить ему обвинение в этом убийстве.

Узники были освобождены только после того, как старшая дочь, Керстин, тяжело заболела. Ее отвезли в больницу, после того как Элизабет уговорила своего отца разрешить дочери обратиться к врачу.

В показаниях, данных судье Хумер, Элизабет сообщила, что ее отец угрожал сгноить их в подвале без окон, запиравшемся на электронный замок.

"Он говорил, что может закрыть дверь навсегда в любой момент", - сказала она.

Судья спросила: "Вы воспринимали эти угрозы всерьез?" Элизабет ответила: "Да".

Элизабет также рассказала о своих попытках сделать жизнь детей как можно более сносной, когда отца не было поблизости.

"Когда он уходил, мы жили собственной жизнью, - отметила она. - Когда он был здесь, наступала тишина. Он был всемогущ".

"Грубость была его стилем общения. Он угрожал мне и детям. Когда мы сидели за столом и ели и кто-то держал нож неправильно или не хотел есть, следовали словесные оскорбления".

"Он не давал детям развиваться как личностям. Он не позволял детям иметь свою волю".