Иностранная пресса о России и не только

Комментируя произошедшую в воскресенье гибель чеченского президента Ахмада Кадырова в результате теракта на стадионе в Грозном, Анн Нива выдвигает несколько тезисов, позволяющих понять природу второго чеченского конфликта, начавшегося в 1999 году и продолжающегося до сих пор при полном равнодушии окружающего мира.

- Какие выводы вы делаете из этого теракта?

- Это вовсе не неожиданность для тех немногочисленных наблюдателей, которые бывают в Чечне. Кадырова ненавидело подавляющее большинство населения, активно или пассивно поддерживавшего сторонников независимости. С тех пор как в 2000 году он пришел на политическую арену, на него покушались неоднократно. Было ясно, что когда-нибудь его убьют. За что его так ненавидели? По двум причинам, первая из которых - то, что он "сменил костюм". Он стал человеком Москвы в Чечне, хотя в 1994 году объявил джихад русским! Вторая причина - его полная некомпетентность, а также то, что он злоупотреблял доступом к финансовым ресурсам и прибегал к насилию, действуя через свою личную гвардию, которой руководил его старший сын Рамзан. Поэтому Кадыров не пользовался никакой легитимностью в Чечне, особенно после бессмысленной инсценировки президентских выборов в декабре 2003 года.

- Атака на стадионе в Грозном была тщательно спланирована. Это удивительно, ведь говорили о дезорганизации в рядах боевиков...

- Напротив, это доказательство того, что чеченская партизанская война по-прежнему ведется активно, что партизаны хорошо организованы и что им пришла в голову гениальная и одновременно страшная идея заложить бомбу в бетонные блоки ремонтируемого стадиона. Причем все произошло в годовщину победы над нацистами. Все это очень символично: чеченцы упорно игнорируют эти советские праздники, не имеющие ничего общего с их культурой.

- Может ли президент Путин продолжать говорить о чеченцах как о террористах, которых нужно "мочить в сортирах"?

- Прежде всего заметим, что есть разница между периодами до и после 11 сентября. Вторая чеченская кампания Кремля началась в октябре 1999 года, то есть задолго до 11 сентября. И те немногие европейские страны, которые поднимали голос против этого конфликта, делали это гораздо активнее до 11 сентября, чем после этой даты. Почему? Просто потому, что после 11 сентября президенту Путину пришла в голову удачная идея первым позвонить президенту Бушу и использовать эти трагические события для узаконения собственной борьбы с терроризмом. И заставить весь мир поверить не только в то, что чеченские террористы связаны с "Аль-Каидой, но и в то, что он был первым главой государства, объявившим войну международному терроризму, что его борьба в Чечне является составной частью общей борьбы с террором. Это был очень сильный шаг со стороны Путина, который с тех пор продолжает скользить на этой волне.

- Но на деле все иначе...

- Конечно. Если бы были доказаны связи между "Аль-Каидой" и чеченскими борцами за независимость, российские спецслужбы наверняка озаботились бы тем, чтобы представить нам соответствующие доказательства. И если бы, как утверждает Кремль, чеченские борцы за независимость были связаны с "Аль-Каидой", они не находились бы в таком тяжелом военном положении, в каком находятся сейчас. Ибо, несмотря на воскресную атаку, с военной точки зрения они находятся в полнейшем тупике. На пропагандистском поприще есть только один победитель - это Россия. Для чеченцев же это "забытая война", конфликт, на который всем наплевать. Однако то, что произошло в воскресенье, будет продолжаться, ибо это составляет часть так называемой партизанской войны, то есть каждодневных вылазок против оккупационной армии.

- Что означает для Кремля потеря его главного чеченского союзника?

- Он был человеком, очень нужным Путину. С его исчезновением российская власть получает ярчайшее доказательство провала путинской политики в Чечне. Уже четыре года Кремль не желает замечать этого поражения, не хочет видеть, что его политика "чеченизации" не работает. Кремль никогда не хотел смотреть в лицо фактам, не понимал, что необходимо начать хоть какой-то диалог, пусть даже с террористами.

- Что может произойти теперь?

- Чеченская конституция предусматривает проведение повторных президентских выборов в 4-месячный срок, но это решение обречено на провал, так как все кандидаты, которые могли занять место Кадырова в декабре прошлого года, были отстранены. Я предвижу другую возможность - передачу мятежной республики под прямое управление федеральной президентской администрации. Искушение велико, но такое решение противоречит всему псевдодемократическому фасаду, созданному Кремлем в рамках политики "чеченизации". Тем не менее далеко не факт, что население, жаждущее мира, будет выступать против такого варианта - разумеется, в ограниченных временных рамках. Что касается обозримого будущего, то мы станем свидетелями новой дьявольской эскалации насилия по схеме "теракты - репрессии - теракты".

- Есть ли ли хоть какой-то лучик надежды?

- Нет. С самого начала, с 1994 года Кремль отказывается честно смотреть на чеченскую проблему. Нужно учитывать, что через 12 лет после распада советской империи вопрос о русской идентичности по-прежнему очень актуален, и иметь врага в лице Чечни удобнее, чем вообще не иметь никаких врагов, особенно когда стоит вопрос о собственной идентичности. Именно поэтому конфликт продолжается, а мнимые решения бумерангом бьют по тому, кто их принимает.