Сейчас пошли в ход гиперболы: "самая крупная кража века", "самая большая в Европе", безусловно, самая громкая в Швейцарии, - и мы должны это признать. Но, быть может, не будем преувеличивать, сравнивая это происшествие с печальными "рекордами": например, с многочисленными похищениями последнего времени знаменитых эпохальных произведений Пикассо - в доме дочери Майи или в бразильском музее Сан-Паоло - или, что еще хуже, с кражей в Осло произведений Мунка, которые с трудом, но все же, к счастью, были найдены. С трудом, потому что в этих случаях многое остается загадкой, окутанной завесой полицейских секретов. Но как бы то ни было, совершенные на днях кражи остаются звонкой пощечиной миру искусства и безопасности музеев, потому что речь идет не о каких-то проходных картинах, а, по меньшей мере, о двух величайших произведениях: полотне "Граф Лепик с дочерьми" Эдгара Дега, с этой неподвижностью немного грустных девочек, и меланхоличном портрете "Мальчик в красном жилете" Поля Сезанна - произведении, которое считается важным этапом при переходе к квазикубизму и портретам-натюрмортам.
Но и Ван Гог, такой интенсивно-японский, миндалевидный с веткой цветущего каштана с мясистыми листьями на переднем плане, и жемчужно-переливающиеся "Маки в окрестностях Ветея" Клода Моне, уже увлекшегося импрессионизмом (это 1879 год), безусловно, не серийные и не второстепенные произведения. Это шедевры, как и все остальные произведения в этой известнейшей и немного секретной коллекции (по сравнению с популярнейшим музеем Фонда Бейелер, построенным архитектором Пьяно в Базеле, или собранием Рейнгардта в Винтертуре). Она возникла благодаря противоречивому персонажу Эмилю Георгу Бюрле - в высшей степени изысканному коллекционеру, но лишенному совести торговцу оружием, который пошел на компромисс с нацистами, продавал зенитные пушки во время Второй мировой войны (он умер в 1956 году, прежде чем ему успели задать многочисленные нескромные, но ужасные вопросы об экспроприации произведений искусства у евреев, ставших жертвами нацистов).
"Они могли бы украсть еще больше", - пробормотал кто-то в Фонде, расположенном в пригороде Цюриха. Воры были вооружены, действовали как в кино и говорили со славянским акцентом. Но директор Лукас Глур осознает "особый" характер этой кражи после случившегося в Швейцарии чуть ранее громкого похищения двух произведений Пикассо с выставки в Пфеффиконе. И тут же все начали повторять: это слишком знаменитые картины, чтобы с ними можно было появиться на рынке. Это правда: возможно, их уже готовы выкупить. Согласен. Но эти формулы начинают все больше походить на клише с того момента, как кражи не прекращаются и становятся все более наглыми. Быть может, правда, что заказывают эти кражи русские и восточные мафии (стоит подчеркнуть, что объектами краж становятся произведения импрессионистов или представителей других гламурных направлений, но никогда не произведения представителей утонченной элиты). Можно еще поверить в сказку о богаче, который сходит с ума по Ван Гогу и держит все при себе на своем тайном "Наутилусе" (подводная лодка из романа Жюля Верна. - Прим. ред.)? Или, быть может, эти произведения похищают, чтобы использовать как товар для обмена, который держат наготове и хранят в гангстерских подвалах Будущего?
