Иностранная пресса о России и не только

Новое поколение размышляет над парадоксами российского опыта

"Россия в поисках себя", Джеймс Биллингтон, издательство Woodrow Wilson Center/Johns Hopkins Univ.

Рождается седьмая Россия. В ней будут отзвуки шести Россий - языческой, Киевской, Монгольской, Московской, имперской и советской, - но появятся и новые элементы, которые невозможно предсказать на основе прошлого и прецедентов. Какую форму примет Россия, очень важно для всего мира, но конечно, больше всего это интересует самих россиян, предпринимающих попытки предсказать и предопределить свое будущее.

Книга "Россия в поисках себя", написанная библиотекарем конгресса Джеймсом Биллингтоном, дает нам возможность услышать разговоры россиян, блестящие и пьяные (иначе это не была бы Россия). Спор - это форма национальной терапии в стране, страдающей "культурно-психологическим нервным срывом" из-за коллапса идеологии и экономики. Определяя новую идентичность России, разговор в то же время "восстанавливает легитимность власти на ее уменьшившейся, но все равно обширной территории".

Евразийство, философия, порожденная российской географией, а исторически относящаяся к Серебряному веку, периоду "художественного, религиозного и философского творчества", расцвет которого в начале XX века остановила революция, снова популярно. Некоторые его сторонники утверждают, что Россия, находящаяся и в Европе, и в Азии, не должна превращаться ни в одну, ни в другую, а должна "замкнуться в себе и иметь сильную власть, чтобы себя защитить".

А.С. Панарин, возглавляющий Институт философии Российской академии наук, которого Биллингтон называет "одним из самых утонченных евразийцев", считает миссией России сопротивление "безответственному потребительскому гедонизму и компрадорскому модернизму" Запада.

Евразийство привлекает как здравомыслящих людей, так и фантазеров. Последние видят в Сталине героя, Олег Платонов называет его чистки "первым шагом к спасению России от еврейского большевизма". (Недавний опрос, проведенный в канун президентских выборов 2004 года, показал, что 45% россиян считают, что Сталин сыграл положительную роль в истории страны, а 42% придерживаются противоположной точки зрения.)

Сочетая эсхатологию с научной фантастикой, многие экстремисты считают Америку империей зла и утверждают, что самолеты, уничтожившие башни Всемирного торгового центра, являются "вестниками Апокалипсиса". Биллингтон уделяет этим колоритным безумцам слишком много места, хотя всерьез отмечает, что "евразийство, возможно, является последней попыткой интеллигенции создать идеологию, которая может возродить Россию, и добиться для себя центральной роли в этом эксперименте".

Более молодые и прагматичные россияне считают поиск национальной идентичности "анахронизмом, болтовней вымирающей интеллигенции". Надо решить множество реальных проблем, избежать реальных опасностей. Прогрессу России препятствует отсутствие национального диалога о том, что делать с язвами коммунистического прошлого, и такой диалог затрудняется тем, что страной руководит бывший сотрудник КГБ.

Но культурная проблема уходит глубже. Как говорит писатель Юрий Нагибин, "самая большая вина русского народа заключается в том, что он всегда виноват в собственных глазах. Все, что делается в России, делается руками россиян и с согласия россиян".

Если российский эксперимент с капитализмом и демократией провалится, страна, по мнению одного из демократических реформаторов, превратится в "огромную Сербию". Страхи преувеличены, надежды скромны. В каком-то смысле проблема России проста: ей недостает "усредненности". Исторически это страна господ и рабов, в России никогда не было среднего класса. Все черно-белое, все склонны кидаться из крайности в крайность, и это делает Россию и россиян колоритными, но неудачливыми.

В первый срок Путина страна стала более процветающей, стабильной, предсказуемой и в то же время менее демократичной и свободной. Но по сравнению с советскими временами она свободна: если она вам не нравится, из нее можно уехать, а Андрей Сахаров считал это главной из свобод.

Путин централизовал власть, что необходимо для стабильности, но опасно для свободы. Его второй срок покажет, куда он хочет вести страну. Пока же Биллингтон считает, что "единственной надеждой на реальные изменения в России является появление людей и организаций, способных аккумулировать имущество и полномочия, независимые от центральной власти, таким образом создавая "политическую сферу", какой в России никогда не было".

В книге Биллингтона глубокие знания сочетаются со свежей информацией. Это труд ученого, в нем на 160 страниц текста приходится 50 страниц сносок. Но временами тон автора становится мягким и снисходительным, как после хорошего обеда. Он слишком часто использует матрешку как символ российской истории, чего не ждешь от такого эрудита, понимающего всю сложность взаимного переплетения прошлого и настоящего в России.

Время ответов еще не пришло. Пока поставленные вопросы интересны сами по себе. Будет ли новая Россия грандиозной или она обречена? Станет ли она когда-нибудь разумной, трезвой и продуктивной? И останется ли она в этом случае Россией?