Иностранная пресса о России и не только

Российские власти скрывают документы советской эпохи, отмечает в своей статье для The Guardian Арсений Рогинский, директор организации "Мемориал". Как напоминает издание, в декабре прошлого года российская прокуратура конфисковала в Санкт-Петербурге значительную часть созданного "Мемориалом" цифрового каталога материалов о жертвах репрессий при коммунистическом режиме.

"В 1980-1990-е годы в России происходила, можно сказать, архивная революция", - пишет Рогинский, поясняя, что прежде подавляющее большинство документов советского периода находилось в закрытом доступе и выдавалось лишь ученым, располагавшим специальным разрешением высшего начальства. "Впрочем, ситуация с документами о политическом терроре была и остается намного более запутанной, причем со временем она только осложняется", - сообщает Рогинский. По его данным, около 90% таких документов находится в архивах ФСБ. Со второй половины правления Ельцина и при Путине доступ к ним осложнился. Историков интересуют судебные дела на многих сотрудников НКВД, которые в период Большого террора проводили репрессии, а в 1939-1940 годах сами были арестованы по ложным обвинениям во вредительстве. "На процессах обвиняемые рассказывали в свое оправдание, что действовали по приказам из Москвы", - отмечает автор. В этой ситуации современные российские власти пошли на хитрую уловку: приняли закон о том, что рассекречиванию подлежат только документы о лицах, которые впоследствии были реабилитированы. "Естественно, эти палачи не реабилитированы, и к их делам не может получить доступ никто, включая их родственников", - пишет Рогинский, сообщая, что речь идет о нескольких тысячах важнейших судебных дел. Кроме того, прокуратура издала специальный циркуляр, разрешающий доступ к судебным делам реабилитированных только родственникам жертв или с их разрешения. Если родственников нет в живых или вообще не было - например, у поэта Осипа Мандельштама не было детей - работать с делом не разрешается. "Кстати, абсолютно недоступны и досье на людей, за которыми осуществлялась слежка", - пишет автор.

По мнению Рогинского, власти питают абсолютное недоверие к общественности и не хотят, чтобы люди, копаясь в прошлом, приходили к "неверным", по мнению государства, выводам. Архивисты, со своей стороны, считают документы своей собственностью и всеми силами стараются затруднить доступ к ним.

Главным препятствием для историков на всех уровнях является национал-патриотическое формирование идеи России как великой державы, связанное с замалчиванием болезненных или позорных эпизодов, пишет Рогинский. Элементом этого процесса является реабилитация Сталина - заявления, что он был сильным и прагматичным лидером. "Истинная причина обыска в нашем санкт-петербургском отделении - в том, что мы заговорили. Это попытка нас припугнуть", - отмечает автор, поясняя, что в последнее время вокруг "Мемориала" сплачивается интеллигенция, которая не видит смысла в публичных акциях протеста, но недовольна повсеместным возвеличиванием Сталина.