Иностранная пресса о России и не только

Они говорят тихо, извиняются за свой плохой английский, у них никогда нет времени. Они с недоверием смотрят на фотоаппарат и пугаются, если их спрашивают, как их зовут. При этом у большинства из них множество имен: настоящее, вымышленное, под которым они известны соседям, еще одно ? для работодателя, третье ? для полиции. Имеет ли смысл придумывать себе новое имя еще и здесь? В Нью-Йорке, в офисе Tepeyac, мексиканской организации нелегальных иммигрантов? Tepeyac в Нью-Йорке? Итак, они называют настоящее имя. Но вместо собственной истории рассказывают, возможно, чужую. Потом они говорят, что торопятся, и уходят.

Рикардо, когда он шесть лет назад оставил свою должность кассира в магазине перуанской столицы Лима, жену, детей и родителей и по туристической визе отправился через Майами в Нью-Йорк, было 39 лет. "Я приехал, чтобы зарабатывать деньги, - рассказывает он. ? Других оснований, чтобы находиться здесь, у меня нет. Мне не нравится ни климат, ни город, ни люди. В Нью-Йорке все постоянно спешат, здесь нельзя жить нормально. Работать, спать, зарабатывать деньги ? и это все. Вот она какая, американская мечта".

Уничтожено 100 000 рабочих мест

Рикардо переехал в Квинс, огромный пригород северо-восточнее Манхеттена, в подвал двухэтажного дома, где он поселился вместе с двумя другими перуанцами, разделив с ними арендную плату, которая составляет 750 долларов в месяц. Он работал официантом в итальянском ресторане в шести кварталах от Всемирного торгового центра в направлении залива, где стоит статуя Свободы, много лет на одном и том же месте: 7-8 часов в день, 5-6 дней неделю, 350-400 долларов в месяц включая чаевые. "От клиентов я получал больше, чем от шефа", - вспоминает Рикардо. 11 сентября 2001 года он услышал о терактах по радио. Он не поверил этому, включил телевизор и позвонил своему шефу, который посоветовал ему оставаться дома.

С тех пор он почти все время дома. Катастрофа 11 сентября коснулась не только людей, которые погибли под обломками ВТЦ. Вся микроэкономика вокруг обеих башен была парализована. Только в Южном Манхеттене исчезло 100 000 рабочих мест, многие из которых занимали иммигранты и зарабатывали себе средства к существованию. Сегодня они оказались выброшенными за борт в городе, в котором они когда-то выжили.

Но они ? жертвы второго порядка. А сколько нелегальных иммигрантов погибло 11 сентября, не знает никто. Власти США насчитали 2801 официальную жертву терактов, ни больше, ни меньше. Но тех, кто официально не работал в ВТЦ, а такие были, они не посчитали. Не то чтоб о них ничего не знали. В потоке осенних сообщений прошлого года говорилось о нелегальных иммигрантах. Но они потонули среди прочей информации. По оценке благотворительных организаций, на момент совершения терактов в ВТЦ могло находиться от 200 до 500 незарегистрированных нелегальных иммигрантов.

Джоэл Магеллан Рейс, руководитель Tepeyac, считает, что их было около 1000. Когда самолеты врезались в башни, офисы были переполнены ? 50 000 сотрудников на 300 фирмах, которые ежедневно съедали на работе 87 тонн пищи и выпивали 30 000 чашек кофе. Кроме того, там было 14 частных служб безопасности, а также 97 лифтов и 300 компьютерных систем, которые обслуживал собственный персонал. Часто это были индийцы, пакистанцы, китайцы, африканцы, европейцы с Балкан ? люди, которые, в отличие от латиноамериканцев, не имеют организаций по защите собственных интересов.

В организации Tepeyac имеется 64 досье на пропавших без вести, но это, вероятно, только малая часть. В офисе организации на 14-й улице Манхеттена о многом не говорят. А историй ? множество.

Например, история Фернандо Джименеса, которому на момент смерти был 21 год. Он погиб утром 11 сентября 2001 года в одной из башен ВТЦ. Фернандо в возрасте 15 лет приехал в США из бедной мексиканской провинции. Оказавшись в Нью-Йорке, он сначала жил в доме, заполненном наркоманами и беспризорниками. Затем он получил работу разносчика пиццы в одном из ресторанов быстрого питания в Манхеттене и нашел себе квартиру где-то в трущобах Бронкса или Квинса. Он спал по 4-5 часов, то ли потому, что работал в нескольких местах одновременно, то ли потому, что работодатель установил ему 70-часовую рабочую неделю, оплачивая только половину отработанного времени. Теперь этого не установишь.

Истории похожи одна на другую. И никто, кого они непосредственно касаются, их не услышит: ни мать, оставшаяся на родине, которая живет в ожидании хороших вестей, ни друзья-иммигранты, которые мало делятся друг с другом, чтобы ненароком себя не выдать. Друзья Фернандо (редкий случай!) знали адрес и номер телефона его семьи; через несколько дней после 11 сентября они позвонили его матери и просто сказали ей, что после терактов он больше не появлялся на работе. Затем они послали домой его вещи. На последней фотографии, которая осталась в семье, ему 14 лет.

Антонио со 107-го этажа

Антонио Мелвадес из Мексики погиб 11 сентября 2001 года на 107-м этаже первой башни вместе со своими коллегами из ресторана Windows on the World. Тем утром там было 75 официальных сотрудников и, как всегда в "пиковое" время, еще целый ряд нелегальных рабочих, которых нанимали на короткое время для помощи основному персоналу. Их никто не знал, и поэтому они не были объявлены пропавшими без вести.

Офис организации Tepeyac, основанной в Нью-Йорке в 1997 году как группа взаимопомощи нелегальных иммигрантов из Латинской Америки, после 11 сентября был заполнен нуждающимися в помощи. Группе под руководством отца-иезуита Джоэла Магеллана Рейса, которая обычно организует курсы по изучению английского языка и работе на компьютере, помогает школьникам при подготовке домашнего задания и предлагает юридическую помощь, пришлось идти в органы власти и защищать семьи, которых официально вообще не существует и которых поэтому нет в списках семей, имеющих право на государственную помощь в связи со смертью родственников во время терактов. Поначалу мэр Рудольф Джулиани попросил нелегальных иммигрантов объявить о себе и гарантировал выжившим легализацию. Но его обещания дальше слов не пошли.

Препятствия в получении свидетельств о смерти

Чтобы получить свидетельство о смерти, если нет доказательства, что данный человек вообще существовал, приходится побегать. Трудно предъявить соответствующие доказательства, если не знаешь, под каким именем работал погибший, где он жил и работал. И вот отчаявшиеся родственники с плохим английским, путанными историями и неполными данными оказываются перед агрессивными чиновниками, у которых другие заботы.

Так, например, крестьянка Феликс Мартинес из Сарагосы до сих пор ищет своего друга Хосе, которого в последний раз видели 11 сентября 2001 года в ВТЦ. Она приехала в Нью-Йорк, беременная пятым ребенком. Никто не может сказать ей, где Хосе работал, где он жил. Сейчас она существует на помощь организации Tepeyac, волнуясь о четырех оставшихся дома детях.

А если бы у нее было доказательство, что Хосе ? жертва теракта? Ей бы это ничего не дало, потому что их брак не зарегистрирован, а в вопросе выдачи компенсации есть только одно обстоятельство, которое хуже незаконной иммиграции ? незарегистрированный брак и внебрачные дети.

Есть и такие, кого никто не оплакивает и не ищет. Никто даже не знает имени 18-летнего парня, который доставлял завтраки в офисы ВТЦ и 11 сентября 2001 года лишь чудом остался жив, вовремя покинув здание. Дома в Мексике у него пять братьев и сестер, о которых он должен заботиться, так как их отец в тюрьме. Но после того, что он пережил, он долгое время находился в шоке, один в своей маленькой комнате. И вдруг он понял, что, если бы он погиб, этого бы никто не заметил, никто бы ничего не рассказал его матери. Сейчас он перебрался в Чикаго, где у него живут родственники.

Рикардо, официант из Перу, работает лишь время от времени и почти ничего не может отправить домой. Денег хватает только на оплату квартиры. Посмотреть телевизор, иногда погулять в парке? больше в свободное время ему делать нечего. Он живет в Нью-Йорке, как в клетке, кажется, хочет сэкономить даже на жестах, и любой брошенный на него взгляд его пугает. Он говорит все тише, просит прощения за свой английский и сообщает, что у него больше нет времени.