Иностранная пресса о России и не только

Политолог Иван Крастев пишет в статье для The New York Times о царящем в Кремле умонастроении, которое он определяет как "великодержавную сентиментальность". Именно эта особенность объясняет благосклонное отношение президента РФ Владимира Путина к кандидату в президенты США от Республиканской партии Дональду Трампу, считает автор.

Материалом для рассуждений Крастеву послужил документальный фильм "Миропорядок", недавно показанный на одном из российских государственных телеканалов. Этот фильм, с его точки зрения, отражает "нынешнее умонастроение Кремля. На мир он взирает как на объятое хаосом и опасное место, которому грозит скорый коллапс, место, где международные организации неэффективны, ибо стали заложниками маний и амбиций Запада. Единственная гарантия суверенитета страны - это ядерное оружие, и проявляется этот суверенитет в готовности и способности противостоять повестке претендующего на господство Вашингтона".

Главная мысль "Миропорядка" - "Запад хоть и продолжает вещать про ценности и принципы, но на самом деле лишь прикрывает этим реальную политику, нацеленную на мировое господство", пишет Крастев.

"Некоторые из обвинений [в адрес Америки] обоснованны: на Соединенных Штатах определенно лежит значительная часть вины за катастрофу на Ближнем Востоке. Другие очевидно несправедливы: не всякое народное восстание в мире - результат секретной операции ЦРУ. Но все они содержат немалую долю преувеличения. Америка все-таки не такая могущественная и не такая злобная страна, как считают в Кремле, - пишет политолог. - Главная нестыковка в представлениях Москвы об американской внешней политике состоит в том, что не получается совместить утверждения, что Америка в упадке, со склонностью все, что происходит в мире, объяснять последствиями американской внешней политики".

Далее Крастев переходит к своему основному тезису: "Миропорядок", пишет он, "бросает вызов распространенному взгляду на Путина как на хладнокровного реалиста, циника, который верит только во власть и целыми днями готов корпеть над картами и проверять свои банковские счета. В "Миропорядке" мы видим Путина - сердитого моралиста, который, подобно европейским популистам и радикалам из третьего мира, воспринимает все вокруг в терминах унижения и изоляции... Эта изоляция создает почву для недоверчивости и склонности воспринимать мировые события как семейную драму, выстроенную вокруг любви, ненависти и предательств. Именно в этой чувствительности, а не в реальной политике в духе XIX века, заключено объяснение большей части внешнеполитических шагов Москвы последних лет". Крастев приводит в пример разлад в российско-турецких отношения: в "Миропорядке" Путин говорит о нем с оттенком "личной обиды".

"В основе российской внешнеполитической сентиментальности лежит обыкновение рассматривать отношения между государствами как отношения между лидерами. Этот в высшей степени персонализированный взгляд на вещи позволяет объяснить, почему Путин - человек, пытающийся победить Америку, - с таким энтузиазмом поддерживает Дональда Трампа... Расположение Путина к Трампу никак не связано с тем, что Кремль традиционно предпочитает [демократам] республиканцев. Нельзя его объяснить и тем, что если бы Путин (крепкий стареющий консерватор, любитель оружия и противник геев) был гражданином США, из него бы вышел типичный сторонник Трампа. Не связано оно и с тактическими соображениями: мол, эксцентричный миллиардер внесет в американское общество раскол и сделает из Америки посмешище".

Единственная причина симпатии Путина к Трампу, полагает Крастев, в том, что "оба они живут в мире мыльных опер, где господствуют эмоции, а не интересы. Вероятно, Путин доверяет Трампу потому, что американский бизнесмен напоминает ему его единственного друга среди мировых лидеров - бывшего премьер-министра Италии Сильвио Берлускони... Посыл ["Миропорядка"] ясен: в мире, где бал правит лицемерие, верить можно только рассерженным аутсайдерам".