Иностранная пресса о России и не только

Государственная пропаганда, убийства критиков Кремля, повсеместный страх: Россия больше не демократическая страна, говорит экс-премьер Михаил Касьянов. В интервью SPIEGEL он рассказывает о системе президента Путина, напоминающей советскую, и о своих собственных страхах

- Михаил Михайлович, в течение четырех лет вы в качестве главы правительства тесно сотрудничали с президентом Владимиром Путиным. Возможно, он все-таки думает о третьем сроке - даже если это противоречит конституции?

- Еще год назад я бы оценил вероятность такого развития событий в 5%. Но теперь шансы возросли до 25-35%. В мае прошлого года в своем обращении к нации Путин предложил картину, где страна объединяется против внешнего врага. Но самое важное произошло прошлой осенью: ряд сенсационных убийств, в частности, журналистки Политковской и бывшего секретного агента Литвиненко.

- Как убийства этих критиков Кремля изменили атмосферу в обществе?

- Подобных убийств не было уже десять лет. То, что сейчас возобновились попытки решения политически проблем подобным образом, показывает, что мы уже живем в другом обществе.

- Опасаетесь ли вы за свою жизнь?

- Я не могу сказать, что вообще ничего не боюсь. Я пытаюсь, насколько это получается, защитить себя и моих близких, но я не дам себя запугать и буду продолжать говорить то, что считаю правильным.

- Каков Путин как человек?

- Было бы неправильным раскрывать какие-то личные подробности из жизни Путина. Я предпочел бы поговорить о его нынешнем политическом курсе. Я считаю его пагубным. Владимир Путин за время своего первого президентского срока мог предъявить значительные успехи, прежде всего, в области экономической политики. Это неоспоримо. Вместе мы многого достигли. Но в течение последних двух лет его политика преследует совершенно иные цели, с которыми нельзя согласиться. Реакция государственной власти на трагический захват заложников в Беслане в сентябре 2004 года, когда террористы захватили школу, где погибло больше трехсот человек, - это свидетельство принципиально ошибочной стратегии. После Беслана было принято несколько законов, которые фактически изменили конституцию. Политические свободы граждан подверглись ограничению, они не больше могут выбирать губернаторов, а телевидение, как в советские времена, превратилось в инструмент пропаганды. Граждан вынуждают вступать в организации, которые имитируют деятельность политических партий. Общественный контроль над выборами ограничен.

- Скажите, это еще демократия с тенденцией к авторитаризму или уже диктатура?

- Система, созданная в течение двух последних лет, демократической не является. Однако я в ней не вижу возрождения советской системы, так как у нас все же капитализм. Правда, это коррумпированный государственный капитализм, который подавляет любое свободное предпринимательство. Государственные монополии поглощают другие предприятия, уже построенные основы рыночной экономики снова разрушаются. Только один пример: в собственности у Рособоронэкспорта, государственного монополиста и посредника в области экспорта вооружений, находятся крупнейшие автозаводы. "Газпром" покупает телеканалы, газеты, отели, угольные шахты и прочее. Это уже не имеет ничего общего с рыночной экономикой. Если этот курс продолжится, страна свалится в тяжелый кризис, так как при такой политике нельзя рассчитывать ни на какой рост.

- В ваше оппозиционное объединение "Другая Россия" входят экс-чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров и леворадикальные национал-большевики под руководством писателя Эдуарда Лимонова. Разве это возможно, выработать единую программу?

- Я являюсь председателем Народно-демократического союза. Это умеренно либеральный политический союз. В объединении "Другая Россия" сотрудничают левые и умеренно правые организации. Мы боремся за свободные выборы и демократию в России. Наш союз является не какой-то новой партией, а широкой коалицией. В него входят как Каспаров, так и Лимонов, а также Владимир Рыжков, оппозиционный депутат Государственной думы. Мы оставили в прошлом битвы между правыми и левыми, и это большой прогресс. Между тем многие из наших левых поняли, что в глубине души они являются социал-демократами, однако до сих пор называться так они не хотят.

- Два года назад ваши нынешние союзники, национал-большевики, еще закидывали вас яйцами...

- Да, это было в декабре 2003 года. Тогда я возглавлял правительство. Одна девушка крикнула мне: "Касьянов, выборы - это фарс" - и бросила в меня яйцо. При этом она даже была права, выборы в какой-то степени подвергались манипуляциям, только тогда я еще этого до конца не понимал. Это забрасывание яйцами приятным, конечно, не назовешь. Но уже тогда я позаботился о том, чтобы эти молодые люди не подверглись аресту и наказанию.

- "Другая Россия" - это одновременно и название вашего объединения, и заглавие книги Эдуарда Лимонова, который вместе с вами возглавляет коалицию. В своей книге Лимонов предлагает создать "кочевые вооруженные коммуны" и "конгломерат оргиастических коммун". Что вас с ним связывает?

- Главное, что объединяет всех членов "Другой России", это то, что мы являемся приверженцами демократических порядков в России. Мы формируем широкую право-левую коалицию, чтобы строить новые демократические отношения. Тогда также снова возникнет нормальная политическая конкуренция. Я уверен, мы убедим граждан в том, что наша идея демократического правового государства с рыночной экономикой лучше, чем та идея, которую вы только что цитировали, или тот порядок, который пропагандирует сегодняшний режим.

- Если нет никакой свободной политической конкуренции и никаких по-настоящему свободных выборов, то существует ли тогда опасность революционных потрясений?

- Да. Мы с моими политическими соратниками именно это и хотим предотвратить. Мы хотим повести людей на свободные выборы, а не на революцию. В истории России было уже достаточно революций. Если манипуляции выборами будут продолжаться, то через два года начнется разложение общества, вызванное, возможно, снижением государственных доходов. Тогда система, ныне, по всей видимости, стабильная, может рухнуть очень быстро.

- Поэт Бертольт Брехт писал: "Сначала - жратва, потом - мораль". У многих граждан вашей страны дела сегодня обстоят лучше, чем несколько лет назад. Почему россияне должны приветствовать изменение курса?

- Согласно опросам большинство граждан согласно со мной в том, что страна развивается в неверном направлении. В широкой гражданской дискуссии для этого большинства гражданского общества мы хотим найти кандидата в президенты. Я не исключаю, что выставлю свою кандидатуру.

- Давление, которое оказывается на вас, блокада со стороны государственных СМИ серьезно препятствуют вашей работе. Верите ли вы, что критические настроения граждан можно автоматически перековать в голоса избирателей?

- Конечно, не автоматически. Тем не менее, в случае свободных выборов широкая право-левая коалиция с единым кандидатом, конечно, получит большинство голосов.

- Пропагандисты, близкие к Кремлю, говорят о вашей коррумпированности и настойчиво продолжают называть вас "Миша два процента". Они утверждают, что вам принадлежат 17 гектаров земли в фешенебельном районе в ближнем Подмосковье на Рублевке и участок земли в столице.

- Этой кличкой в 1999 году меня наградил очень влиятельный бизнесмен и распространил ее в прессе. Он был на меня сердит, так как я, будучи министром финансов, не предоставил ему никаких льгот. Впрочем, недавно он попросил у меня за это прощения. Сейчас нынешняя власть снова вытащила на свет эту старую ложь. Уйдя с государственной службы, я приобрел 4,5 гектара земли в Московской области. На территории Москвы мне принадлежат три разрушенных здания 30-х годов, вокруг которых сейчас тоже идет судебная тяжба. Причем год назад суд вынес решение в мою пользу. Но государственная исполнительная власть оказывает на суд давление и требует вынесения другого решения.

- Вы действительно всегда жили только на свою зарплату министра, а потом премьер-министра и не вели никакой побочной деятельности?

- Именно так оно и было. Я занялся бизнесом через год после своей отставки, в частности, строительным. Теперь я отложил эти дела и пошел в политику.

- Чем более авторитарным является государство, тем сильнее влияние такого фактора, как страх. Ощущаете ли вы его сейчас, ощущали ли раньше, когда вы еще были на государственной службе?

- Когда я был вторым человеком в государстве, то был убежден, что мы все делаем правильно, я был уверен, что люди не испытывают никакого страха. Теперь, однако, страх снова усиливается и становится решающим фактором. От этого страха перед старым советским духом КГБ, который ощущают многие граждане, мы и хотим избавиться.