Иностранная пресса о России и не только

На Мурата Зязикова, прокремлевского президента южной российской республики Ингушетия, ведется охота.

После своего прихода к власти в 2003 году он с трудом избегает гибели от рук террористов-смертников, которых, как считается, направляют местные исламские боевики. Только в прошлом месяце повстанцы осуществили подрыв автомобильного кортежа премьер-министра Ингушетии, а также обстреляли главу сил безопасности республики. Год назад боевики, лояльные чеченскому военному лидеру Шамилю Басаеву, на короткий срок захватили ингушскую столицу Назрань, убив почти 100 милиционеров и правительственных чиновников.

Господин Зязиков - бывший генерал ФСБ - сбрасывает все это со счетов. "Ситуация здесь спокойная и мирная, - сказал он журналистам во время встречи в своем президентском дворце с золотым куполом. - Эти атаки против меня и официальных лиц Ингушетии - работа отчаявшихся людей, которые хотят дестабилизировать ситуацию на юге России. Они в ярости от того факта, что мы строим достойную жизнь для нашего народа".

Пошел уже седьмой год войны в соседней Чечне, и не видно перспектив ее завершения. Конфликт разрастается метастазами в беспокойном северокавказском регионе, который является зоной напряженности с тех пор, как он был завоеван Россией в XIX столетии. Этот регион - своего рода лоскутное одеяло, сотканное из враждующих этнических групп и соперничающих друг с другом религий. По сравнению с Кавказом другой запутанный европейский узел, Балканы, выглядит неопасным.

Многие эксперты говорят, что в последние годы ситуация катастрофически уходит из-под контроля Кремля, который в советскую эпоху держал регион железной хваткой. "Чеченский конфликт распространяется в соседние республики, усиливая процесс дестабилизации", - говорит Алексей Малашенко, аналитик Центра Карнеги в Москве.

Малонаселенный Жайрахский район Ингушетии, расположенный в горах, остался почти не затронутым конфликтом. Но, как говорит представитель местной власти Яха Мамилов, "если вы встанете на вершину горы и осмотритесь вокруг, то вы увидите военные действия во всех направлениях. Невозможно строить будущее с какой-либо уверенностью до тех пор, пока сохраняется такая ситуация".

Боевики-повстанцы из Чечни, которая находится в нескольких километрах отсюда к на востоку, часто находят себе прибежище у родственников-ингушей в Жарайском районе, говорят местные жители.

Дальше на восток лежит республика Дагестан с ее 32 этническими группами жителей, и там исламские боевики почти каждый день устраивают взрывы и атаки против российских сил безопасности.

К югу и западу находятся две сепаратистские республики, Южная Осетия и Абхазия, которые увязли в кипящих на малом огне войнах за независимость против постсоветской Грузии. Рядом расположена Северная Осетия, в которой преобладает христианство и которая является традиционным врагом мусульманской Ингушетии. Эти две республики вели яростную войну между собой за территории в 1992 году.

Москва пытается поддерживать свою власть, убирая с постов "ненадежных" местных лидеров и заменяя их лояльными креатурами, такими как Зязиков. "Эта тактика не приводит к желаемым результатам, - говорит Александр Искандерян, руководитель Центра кавказских исследований. - Москва считает, что замена "плохих" чиновников на "хороших" исправит ситуацию, но главная тенденция сохраняется: происходит постепенная утрата контроля над регионом".

В Ингушетии и Северной Осетии все еще бурлят страсти по поводу массового убийства людей в школе города Беслан год назад. Первого сентября 2004 года группа из 32 террористов, большинство из которых - ингуши по национальности, приехали в Беслан из Ингушетии и захватили 1200 заложников в школе номер один. Три дня спустя российские силы безопасности предприняли массированную атаку на здание школы, в результате чего погиб 331 человек, половина из которых - дети.

Зязиков, как и другие прокремлевские официальные лица, возлагает вину на "международный терроризм". Президент Северной Осетии Теймураз Мамсуров говорит, что захват школы в Беслане был отчаянной попыткой "определенных сил" спровоцировать этнический конфликт между ингушами и осетинами. "Напряжение усилилось (после Беслана), это естественно, - говорит он. - Но я думаю, что мы смогли оградить наш народ от такого сценария".

Другие сомневаются в том, что опасность уже миновала. "Все здесь постоянно говорят о том, что нужно быть готовыми к войне с ингушами, чтобы поквитаться с ними, - говорит Мадина Педатова, учительница в новой школе номер восемь Беслана. - Я в ужасе от этого, но уверена, что это может произойти".

Недалеко от границы с Ингушетией, в огромном грязном лагере для беженцев проживают тысячи ингушских беженцев, которые в 1992 году были вынуждены покинуть свои дома в Северной Осетии. Здесь чувствуется атмосфера ненависти. "Осетины - те же нацисты. Они выгнали нас из домов в 1992 году, как скот, не проявляя никакой гуманности", - говорит Умар Хадзиев, безработный, который живет в маленькой палатке вместе с женой и тремя детьми.

Хадзиев говорит, что он осуждает атаку в Беслане, которая привела к такой ужасной гибели детей. Но затем он говорит: "А вы знаете, почему боевики проехали мимо двух осетинских школ и затем захватили школу номер один Беслана? Это потому, что осетины использовали эту школу в качестве тюрьмы для наших людей в 1992 году. Да, наших женщин и детей держали здесь, в том же самом спортзале, их избивали, и им не давали пищи и воды. Но ведь никто не говорит об этом?"

Для Москвы распространяющиеся по региону волнения, которые в одних республиках подпитываются исламским экстремизмом, а в других - уходящими корнями в историю этническими противоречиями, кажутся ночным кошмаром. После Беслана президент Владимир Путин сказал, что ценой неудач может стать "разрушение России". Как говорит Хаджиев, один из ингушских беженцев: "Наши деды говорили нам, что однажды СССР развалится. Я уверен, что Россия тоже распадется на части".