Иностранная пресса о России и не только

В 1982 году Марку Тэтчеру, сыну Маргарет Тэтчер, удалось потеснить свою мать на первых страницах газет. Дело в том, что он потерялся в пустыне Сахара во время гонки Париж-Дакар. Сейчас он впервые пишет об этом инциденте.

Самым крупным событием 1982 года была Фолклендская война. Второе по значимости событие тоже касалось моей матери - и на этот раз меня. 9 января я застрял в сердце самой большой в мире пустыне, участвуя в ралли Париж-Дакар.

Все началось, когда я принимал участие в гонке во французском городе Ле-Ман в 1980 году. Один из спонсоров сообщил мне, что в гонке Париж-Дакар принимают участие три их автомобиля Peugeot, и спросил, хотел бы я поучаствовать. Я ответил "да" и вскоре забыл о своем обещании.

Спустя полтора года этот парень звонит мне и говорит: "Вы можете приехать во вторник на публичное открытие Париж-Дакар?" Я подумал: о боже, я совсем забыл. Но потом я поразмыслил и понял, что не многим людям выпадает возможность пересечь пустыню Сахара. Кроме того, гонка была еще молодая, так что я решил, что буду участвовать.

Я абсолютно не готовился - лишь потренировался полдня, а уже на следующий день мы стартовали с площади Согласия в Париже. Я спрашивал себя, чем это кончится. Ответа пришлось ждать недолго. На третий день гонки мы были в пустыне, преодолевая очень длинные этапы и часами преследуя какую-нибудь крошечную точку на горизонте. К сожалению, Peugeot 504 был наименее подходящей для этого машиной, потому что это была машина с длинной базой, в то время как для того, чтобы ездить по такой местности, нужна была короткая база.

Я помню, что за два дня до того, как мы застряли, у меня мелькнула мысль, что все это может очень плохо кончиться. Нашей единственной целью было вообще закончить гонку. Мы не хотели выглядеть глупо.

На одном из участков в районе Таманрассета мы ехали колонной. Дорога была ровной, и мы двигались быстро. Никто не мог предвидеть неладное.

Мы, судя по всему, обо что-то ударились. Задняя ось просто отвалилась, машина встала. Остальные тоже остановились, зафиксировали, в каком месте мы застряли, и продолжили путь. Однако эти недоумки, вместо того чтобы после окончания этапа сказать всем, что мы находимся в 25 милях к востоку, перепутали и сказали, что мы остановились в 25 милях к западу.

Мы застряли недалеко от соляной шахты. Примерно в миле от нас можно было разглядеть грузовики. Но правило номер один гласит, что нужно всегда оставаться у своего автомобиля.

Внутри машины было мало полезного. К тому же накануне вечером я добрался до лагеря поздно и не пополнил запас воды. Так что у нас было 5 литров воды на троих вместо 10. И немного сухой еды, которую оказалось трудно использовать.

Когда за нами никто не приехал в первый день, я, помню, начал прикидывать, что мы можем пробыть здесь пять дней, затем я стал думать о неделе. После ночи первого дня я уже планировал продержаться две недели. Поскольку у себя в голове я спланировал, сколько мы там можем пробыть, это сыграло очень большую психологическую роль.

Я не боялся за свою жизнь. Мы должны были бы просидеть там несколько недель, прежде чем нам по-настоящему стала бы грозить опасность. И потом, в нашем распоряжении была вода в радиаторе машины. Кроме того, я снял шины и был готов поджечь их при виде грузовика, приближающегося к шахте. Но мы не могли расхаживать по округе, поскольку было очень жарко. Человек теряет слишком много жидкости. Так что мне ничего не оставалось, кроме как читать одну и ту же книгу от корки до корки по несколько раз.

Странно, но я не могу вспомнить, как она называлась. Раньше она у меня была, но потом я ее потерял в одном из переездов. Радио не было, поэтому я не мог слушать новости и не знал, какая драма разыгрывается у меня на родине. Позже я узнал, что половина всех журналистов уже была в Таманрассете, а вторая половина пыталась туда попасть.

Одна из самых больших проблем заключалась в том, что никто не знал истинного положения дел. Любая информация, которая поступала в Лондон, была почти целиком неверной.

В этих условиях премьер-министр делает единственно правильную вещь - снимает трубку, звонит послу в Алжире и говорит: "Вы можете выяснить, что происходит?" Затем посол звонит префекту области, который сообщает, что пропали четыре человека, и я один из них.

Мой отец решает вылетать на следующий день в Таманрассет, где вечером полковник говорит ему: "Не волнуйтесь, мы найдем его утром". И действительно, меня нашли на следующее утро. У алжирцев был хороший план, они действовали в воздухе и на земле. Я услышал звук самолета, выпустил сигнальную ракету, и через пять минуть появились два джипа.

Я не хочу сказать, что организаторы ралли сделали недостаточно для того, чтобы найти нас, но ралли находилось еще в стадии становления, и они только пробовали свои силы. Конечно, сейчас у всех есть спутниковые телефоны и радиомаяки, но в то время таких вещей не было, вот почему организаторам так трудно было нас искать.

Однако Париж-Дакар остается по-прежнему опасным мероприятием, и я не припоминаю ни одного года, когда бы никто не погиб.