Разногласия есть не только в Народной партии. Это буря в стакане воды по сравнению с растущими разногласиями, охватившими мир после паузы, последовавшей за окончанием холодной войны. Симптоматично, что испанская политика замыкается на себе самой в тот момент, когда следовало бы уделить максимум внимания происходящему за рубежом, на мировых просторах. Парад танков и ракетных установок, состоявшийся в пятницу на Красной площади в память о советской победе над Гитлером, ознаменовал помпезное утверждение России в нынешней какофонии наций. Русский медведь, униженный падением Берлинской стены, вновь стал на ноги благодаря переливанию газа и нефти, позволившему создать автократическую систему, официально одобренную избирателями. После книги "Сила и слабость" (2003), в которой Роберт Каган писал о вялости понятия безопасности в Европе-Венере по сравнению с концепцией безопасности в США-Марсе, он недавно опубликовал книгу "Возвращение истории и конец мечтаний", в которой описывает вызывающую тревогу панораму происходящего в мире: в отсутствие всемирного демократического согласия возвращается эфемерная система равновесия, в которой Китай и Россия не стесняются заявлять о себе в Совете Безопасности, на Балканах, в Центральной Азии и Африке. Соединенные Штаты теряют хватку, а Евросоюз продолжает действовать "мягкой силой", подчас напоминающей благотворительную лотерею. Неужели сегодняшний мир опаснее того, что был скован биполярной системой? Конечно, это место более явных разногласий вкупе с исламом, который уже несколько веков тщетно ожидает реформ.
Ошибочно было полагать, что после площади Тяньаньмэнь и падения Берлинской стены Китай и Россия начали посещать спецкласс по обучению демократии. Наоборот: за нефтяной политикой в одном случае и сенсационным экономическим ростом в другом скрываются отнюдь не либеральные внутриполитические методы и не чистоплотные внешнеполитические стратегии националистического самоутверждения. В отличие от Соединенных Штатов в переходном состоянии и Европейского союза, который - по крайней мере на бумаге - напоминает постмодернистские державы, Китай и Россия, похоже, чувствуют себя как рыба в воде во всех подряд водоворотах анархических районов планеты и реальной политики многополярности без законных рамок. Москва на 20% увеличила свои расходы на оборону. Индия после десятилетий коллективизма стала проамериканской, а Япония чувствует у себя на затылке дыхание пекинского дракона. Ни Нью-Дели, ни Токио не нужны переводчики, чтобы понять язык фактической силы, навязываемой китайцами и русскими. Выстраивается новый мировой порядок, пишет Каган, в котором будет много сильных держав, хотя США пока еще остаются сверхдержавой. Иранский теократический национализм стремится к роли гегемона в регионе.
Европа сильнее зависит от России, чем от Ближнего Востока в вопросах поставок энергии. Любопытно, что технократы и идеологи ЕС договариваются о том, как уйти от национальных государств, а Путин думает только о том, как восстановить Святую Русь. Кто-то перепутал остановки поезда. Нечто очень похожее происходит с Китаем, военный бюджет которого превышает расходы на оборону всей Европы вместе взятой. Пекин стремится стать морской державой первой величины. Если сила, как пишет Каган, - это способность заставить других сделать то, что ты хочешь, и избежать того, чего ты не хочешь, то вполне очевидно, что китайская и российская автократии хотят и могут. "Возвращение истории и конец мечтаний" предсказывает мир "растущей напряженности, иногда переходящей в конфронтации между демократическими и автократическими силами". Удивительный и непредсказуемый XXI век, подверженный давлению и бремени автократического прагматизма. Каган, видимо, делает ставку на мировое согласие демократий. У строителей нового миропорядка то слишком много, то слишком мало деталей, тем временем самые старые и ветхие до сих пор функционируют, как тот сараевский пистолет.
