Иностранная пресса о России и не только

После унижения, которое принесли ему выборы, Джордж Буш опять потянулся к отцу в поисках помощи. Это шекспировская драма, в которой не обойтись без Фрейда, пишет Эндрю Салливан

События последней недели в Америке отличаются почти шекспировским драматизмом. Они напоминают чудовищный сплав мрачного "Вниз! Вниз, король! Дорогой униженья..." Ричарда II и "зимы тревоги нашей" Ричарда III. Ричардом I Буш хотел бы выглядеть в глазах мира - король с благородными намерениями, поникший под ударами судьбы и под тяжестью несправедливости. А про Ричарда III лучше спросить Карла Роува - этот горб на спине Буша-младшего.

В центре эпической психологически-политической драмы - своего рода королевская семья, борющаяся за выживание: династия Бушей, история отца и сына, их мучительных взаимоотношений, и история того, что им следовало бы сделать, чтобы выжить.

На прошлой неделе Джордж Буш-младший был вынужден вернуться - уже в который раз - под покровительство отца. Первого президента Буша родные называют "Поппи" (слово напоминает ласкательное рoррa - "папочка", но имеет значение "мак". - Прим. перев.), что отражает одновременно авторитет и легкую дурашливость 41-го президента США. Его старший сын всегда оставался в его тени, одновременно глубоко восхищаясь им и глубоко обижаясь на него, что часто случается, когда речь идет о чувствах наследных принцев к правящим монархам.

В период президентства Буш-младший попытался пойти собственным путем, прожить собственную жизнь и стать хозяином своей судьбы. У него будет для этого не один, а два срока. Он ни разу не повысит налоги. И он уберет Саддама, а не просто загонит его в угол; освободит Ирак, а не просто задавит его.

На прошлой неделе эта мечта разбилась вдребезги в песках Анбара и кабинах для голосования на Среднем Западе. Старшего сына, который всегда хотел сделать себе имя и избавиться от удушающего наследия отца-президента, американский народ заставил вернуться в объятья Папочки.

Назначив шефом Пентагона Роберта Гейтса, Буш-младший дошел до того, чтобы просить одного из ближайших друзей своего отца убрать за собой... Можно ли назвать другого человека, который был бы еще более тесно связан с патриархом, но не с дофином? Да, можно: Джеймс Бейкер. Попросив Бейкера, другое доверенное лицо Буша-старшего, возглавить комиссию по ликвидации иракской катастрофы, президент снова был вынужден обратиться к мудрецам из ближнего круга его благоразумного отца.

На прошлой неделе судьба сыграла с 43-м президентам еще более злую шутку. Уволив своего министра обороны, Буш уволил старинного папиного врага. Он сдал одного из противников Папочки и заменил его на одного из ближайших приятелей старика.

Если вы хотите знать, почему Буш-младший держался за Рамсфельда дольше, чем это на его месте следовало бы делать любому здравомыслящему человеку, то один из ответов лежит как раз в области детско-родительских отношений. Сдача Рамсфельда означает, что Папочка был прав. И прав не только относительно способностей Рамсфельда и его скверных черт характера, но и в том, что касается более глобальных вещей: войны и мира, страны и чести. Рамсфельд в каком-то смысле был персонифицированным отказом сына быть как отец. Рамсфельд был колючим, раздражительным, бестактным дельцом, то есть полной противоположностью Папочки.

Выбрав в 2000 году одного из заклятых врагов отца на пост главы Пентагона, Буш-младший дал понять старику, чтобы он не вмешивался в его дела. И Папочка не вмешивался. Буш-старший как-то сказал своему другу, саудовскому принцу Бандару: "У меня был шанс. Теперь его очередь. Я должен просто уйти со сцены... Я не буду никак комментировать действия этого президента, не только из принципа, но и для того, чтобы позволить ему быть собой".

Сын, несомненно, был собой, из-за чего его нынешнее поражение перенести особенно тяжело. Прошлая неделя принесла ему глубочайшее унижение. Среда для Буша-младшего, должно быть, была самым отчаянным психологическим моментом за все его президентство.

Джордж - старший сын, но он никогда не был любимым сыном в династии Бушей. Его младший брат Джеб всегда собирался стать президентом. Джордж был неудачником, балагуром, прожигателем жизни. Но при этом Джордж в душе отчаянно стремился превзойти отца и в то же время был слишком поглощен собой, чтобы прислушиваться к нему. Он одновременно отчаянно жаждал одобрения и так же отчаянно желал быть свободным и независимым.

Само собой разумеется, быть сыном вице-президента и президента тяжело. Тяжело чувствовать, что любой коммерческой сделкой, которую ты когда-либо заключил, ты обязан не собственному уму и расчетливости, а папиной влиятельности. Трудно одновременно поддерживать отца в его карьере и завидовать ему. Но такова история этого президента и, отчасти, нынешней администрации.

Когда Джордж-младший выступал в поддержку отца в кампании 1992 года, он сам описал этот эдипов комплекс. На новоорлеанской конвенции в тот год Буш-младший поведал газете Houston Chronicle, что испытывает смешанные чувства по поводу переизбрания своего отца. Он сказал, что поражение отца могло бы быть для него благом, утверждается в бесценной ранней биографии Буша "Первый сын", написанной Биллом Миньютаглио.

Потом он одернул себя и сказал репортеру: "Странно так говорить, правда? Но, если бы я думал о выдвижении своей кандидатуры, а он был бы президентом, мне было бы труднее утвердиться как самостоятельной личности. Так что, возможно, мне больше помогло бы, если бы он проиграл на выборах".

Еще он был бунтарем. Проведя некоторое время в Йельском университете и в Национальной гвардии, Буш-младший после 20 на протяжении нескольких лет развлекался. Однажды, когда ему было 26, он выпил где-то и поехал на автомобиле домой. Спьяну он врезался в мусорный бак соседей, который в результате прицепился к его машине. Буш ехал по улице, с диким грохотом волоча за собой бак.

Он собрался с силами, вошел в дом и узнал, что отец хочет немедленно его видеть. Прошло всего несколько недель после смерти старого патриарха Прескотта Буша, деда Джорджа-младшего. Но молодой человек был в приподнятом настроении, как рассказывал позднее, в 1989 году, журналист Дэвид Маранисс.

"Я слышал, что ты искал меня, - сказал он Папочке, с трудом ворочая языком. - Хочешь устроить драку прямо здесь?"

Любимый сын Джеб вмешался и сообщил родителям, что брата только что приняли в Гарвардскую школу бизнеса, а Джордж-младший от них это утаил. Они были потрясены, и стычка, которая могла плохо кончиться, была предотвращена.

"Тебе надо об этом подумать, сынок", - сказал Папочка. "Нет, я туда не пойду, - ответил Джордж. - Я просто хотел показать вам, что могу туда попасть".

Конечно, он пошел туда. И за этим мучительным диалогом можно увидеть всю последующую психодраму. В высшей степени бунтарский и одновременно глубоко преданный, Буш-младший всегда хотел одного - понравиться отцу и при этом превзойти его. В итоге он не достиг ни того, ни другого.

Но и любовь тут тоже присутствует. Друг семьи Джо О'Нил даже объясняет чувствами к отцу решение Буша-младшего бросить пить в 40 лет. "Он посмотрел на себя в зеркало и сказал: "Когда-нибудь моему отцу будет стыдно за меня. Из-за этого у папы могут быть проблемы". Да-да, так оно и было. Вот каким высоким приоритетом был отец", - рассказывал О'Нил. - После этого он не притрагивался к спиртному".

Его связи были неотделимы от его успешной борьбы за пост губернатора Техаса. Но, когда он был избран губернатором на второй срок, он впервые почувствовал себя политической силой, отдельной от отца.

Он нашел Карла Роува, который отточил свое мастерство в политических баталиях на Юге. А еще у сына было умение общаться с людьми, которого недоставало отцу, и проницательность, унаследованная от матери.

Это была сильная комбинация, и, когда Буш-младший стал бороться за пост президента, он одновременно пожелал отомстить за поражение в борьбе с Биллом Клинтоном и показать, что он совсем не такой, как отец. Идеологически он был гораздо ближе к религиозным правым, он был непреклонен в вопросе о налогах, не был осторожен в фискальных проблемах и не робел на мировой арене.

Поставив врага отца, Рамсфельда, руководить Пентагоном, он дал ясный сигнал о том, что он самостоятельный президент и самостоятельный человек. Стать президентом значило сравняться с отцом. Но, когда он удержал президентство, наступила кульминация - он наконец превзошел своего отца, который был президентом только один срок. И именно в этот момент его администрация стала трещать по всем швам.

Джордж-младший любит кураж. Это его самое сильное и в то же время самое слабое место. Когда дело дошло до Ирака, его решение было осложнено долгой предысторией. Его отец вел войну в Ираке против Саддама. Ее отличительными чертами были широкая международная коалиция, огромное количество войск и четкие, конкретные цели. Война сына будет иной.

С Рамсфельдом в Пентагоне это будет война сверхмалыми силами, с меньшим числом союзников и большими амбициями. Она не только разоружит Саддама, но установит демократию. Если у его отца всегда были трудности с тем, чтобы сформулировать свое видение перспектив, "vision thing", как он однажды это обозначил, то у сына были сплошные перспективы. В сущности, эти перспективы так ослепили его, что он перестал видеть реальность.

Как рассказывает в своей новой книге Боб Вудворд, родители с самого начала были обеспокоены. На торжественном обеде накануне вторжения Барбара Буш отвела в сторону своего вашингтонского друга, бывшего сенатора-демократа Дэвида Борена, который был председателем комитета по разведке при Буше-старшем.

- Вы всегда говорили мне правду, - начала Барбара, отведя Борена в сторону для приватной беседы.

- Да, мадам, - ответил Борен.

- Вы мне скажете правду и теперь?

- Конечно.

- Мы ведь не зря беспокоимся по поводу истории с Ираком?

- Не зря. Я очень обеспокоен.

- Вы думаете, это ошибка?

- Да, мадам, - ответил Борен. - Я думаю, это будет огромной ошибкой, если мы туда войдем сейчас и таким образом.

- Знаете, его отец очень волнуется, не спит по ночам из-за этого. Он всю ночь нервничает и не смыкает глаз.

- Почему же он не поговорит с ним?

- Он не думает, что ему следует это делать, пока его не попросят, - сказала Барбара Буш.

На этот раз не было Джеба, чтобы вмешаться и прояснить ситуацию. А отец был слишком хорошо воспитан и слишком лоялен, чтобы самому спровоцировать выяснение отношений.

Папочка был благоразумен, но лишен куража. У сына был кураж, но не было благоразумия. Если бы у Папочки в 1990 году было столько куража, сколько у сына, и он бы вторгся в Ирак, коалицию наверняка бы приветствовали в Багдаде как освободителей. У них бы даже хватило войск, чтобы осуществить успешную оккупацию. Антиамериканские подозрения, оставшиеся у шиитов после горького опыта, когда их бросили на произвол судьбы в 1991 году, просто не возникли бы, как не было бы стремительного ухудшения ситуации в иракском гражданском обществе во время санкций 1990-х годов.

Это по-настоящему злая ирония. Если бы отец был больше похож на сына в 1990 году, мир сейчас мог бы быть совершенно другим. А если бы сын был больше похож на отца в 2003 году, признал очевидные ошибки и привлек к решению задачи достаточно сил и побольше союзников, он тоже мог бы преуспеть.

Но трагедия истории в том, что она не знает сослагательного наклонения: 1990 год не 2003, а Папочка - не сын.

Джордж-младший продолжал цепляться за линию Рамсфельда, когда никто другой уже этого бы не делал. Папочка соблюдал осторожность, даже когда у него был исторический шанс переделать Ближний Восток еще до того, как яд исламизма стал набирать силу. Каждый действовал в своем стиле, и из-за этого оба, каждый по-своему, потерпели фиаско. Но только последствия неудачи сына несопоставимо серьезнее, чем у отца.

Правда о президенте состоит в том, что он по-прежнему любит и почитает своего отца. Момент катарсиса в американской и мировой истории может также оказаться катарсисом внутри семьи Бушей. Ряды уже смыкаются. Гейтс и Бейкер снова на коне, так что команда Папочки уже укрепляет тылы сына. Они хотят помочь ему выбраться из этой передряги, спасти его президентство и создать что-то достойное из обломков иракской кампании.

На прошлой неделе американский народ заставил семью вмешаться. Они знали, что делают. Если соединить проницательность сына с мудростью Папочки, то можно получить зарю новой эры в мировой политике. Эта шекспировская драма еще не окончена. Мы едва добрались до конца Акта IV. У Буша-младшего впереди еще два года. Демократы заставят его сдвинуться к центру во внутренней политике, а команда папы не оставит сына в беде в час испытаний. За свою поддержку они требовали головы Рамсфельда, и они получили ее на блюде.

Что они будут делать, пока нельзя предугадать. Есть много вариантов. Совсем недавно, всего два года назад, Роберт Гейтс составил документ Совета по иностранным делам, в котором отстаивал идею прямых переговоров с Ираном. Группа Бейкера по изучению иракского вопроса уже пришла к выводу о невозможности установления демократии в этой стране. Американцы, со своей стороны, не хотят поражения или ухода из Ирака в стиле Вьетнама. Они просто хотят здравую стратегию, лишенную иллюзий, фанатизма и самонадеянности.

Есть ли у Буша мужество, чтобы сейчас примириться с отцом и делать то, что нужно, пока тоже нельзя предугадать. Они не персонажи пьесы. Они живые люди, такие же непредсказуемые и непостижимые, какими видел их Шекспир. Американские избиратели просто немного изменили сюжет, а иракский народ ожидают собственные болезненные решения, которые предстоит принять, и связи, которые нужно разорвать.

Иными словами, Акт V вот-вот начнется.