Иностранная пресса о России и не только

Подобно французскому императору в России, Роув испортил себе репутацию в основном потому, что не догадался после своего звездного часа в 2004 году вовремя уйти

Существует старое изречение, что если бы Наполеон был убит пушечным ядром по пути к Москве, его вспоминали бы как гениального военачальника и освободителя, не имевшего себе равных. Но Наполеон чрезмерно злоупотребил радушием истории и жестоко за это поплатился: сначала его покарали русские и матушка-природа, затем его собственные сограждане и, наконец, историки.

В этом, а также во многих других отношениях я нахожу большое сходство между Карлом Роувом и Наполеоном. Он тоже провел впечатляющую череду победоносных кампаний. Он мечтал о создании нового политического строя на пепелище старого. Ему страшно бы пошла треуголка. Но главное в том, что Роув - объявивший, что 31 августа оставит свой пост - упрямо не желал уйти со сцены в свой "звездный час" с точки зрения истории.

Конечно, эта параллель не абсолютна. Роув - не кровожадный захватчик и не диктатор, питающий мало уважения к гражданским свободам, хотя вы и можете посчитать его таковым, если получаете все новости исключительно из либеральных блогов. И все же сравнение уместно: если бы Роув покинул Белый дом после переизбрания Джорджа У. Буша в 2004 году, он прослыл бы героем. О нем вспоминали бы как об одном из величайших за последние 50 лет гроссмейстеров политической игры.

Очевидно, в 2004 году Роуву помогло то, что демократы выдвинули своим кандидатом Джона Керри - этого Майкла Дукакиса минус мозги. Но Роув и тогдашний председатель Национального комитета Республиканской партии Кен Мелман сумели помочь Бушу расширить его поддержку среди чернокожих, женщин, латиноамериканцев, политически независимых избирателей и молодых образованных высококвалифицированных работников и тем самым одержать победу над соперником, который получил на 8 млн голосов больше, чем Ал Гор. Республиканцы также удержали за собой большинство мест в Палате представителей и Сенате - достижение, которому не было аналогов после переизбрания Ф.Д. Рузвельта в 1936 году. Если учесть, что это произошло вдобавок к успехам республиканцев на выборах 2002 года, когда они тоже получили больше мест в законодательных органах, достижение было просто феноменальное.

А потом наступила зима.

Подобно герою сказки, Буш обменял свой политический капитал на волшебные бобы реформы системы пенсионного обеспечения, но земля слишком промерзла, и семена не взошли. Усилия Роува в этой ситуации заслуживают неоднозначной оценки. Это был смелый шаг, но Роув, будучи политическим мозгом Буша, должен был предвидеть, что проект обречен на неудачу ввиду его непродуманности. Как говаривал Наполеон, если вы вознамерились взять Вену, берите Вену.

Наполеон мог бы также сказать: "Если вы вознамерились принести мир в Багдад, принесите мир в Багдад". Однако в то время как американская общественность стала все негативнее относиться к начинаниям в Ираке, политическое ухо Буша - то есть ухо, которым он выслушивал советы Роува - из золотого обратилось в оловянное. Ураган "Катрина", Харриет Майерс, промедление с отставкой Дона Рамсфельда (она произошла лишь после выборов 2006 года), реформа иммиграционного законодательства: все эти шаги создавали впечатление, что Белый дом Буша все более неуклюже контролирует происходящее и отстает от жизни.

Даже блестящие результаты, достигнутые Бушем в ходе его первого срока, быстро поблекли. Хотя большая часть их критики была продиктована корыстными интересами, мало кто усомнится, что Белый дом сожалеет о том, как торжествующе провозглашал: "Миссия выполнена". Пусть даже льгота на приобретение лекарств по рецептам в рамках страховой программы Medicare - на удивление популярный шаг, но обещанные политические дивиденды от нее так и не поступили. Тем временем самыми важными внутриполитическими достижениями Буша в течение второго срока были назначения Джона Дж. Робертса-младшего и Сэмюэла Алито-младшего членами Верховного суда США. Но даже эти блестящие решения были приняты хотя бы отчасти вразрез с бессознательными инстинктами Буша и Роува. Если бы осуществились желания Буша и Роува, сегодня в суде заседали бы Майерс и Альберто Гонзалес - а это была бы катастрофа, от которой нескоро бы оправились и республика, и Республиканская партия.

Особенно болезненный урок из этого должны вынести консерваторы. В 2000 году Роув способствовал победе Буша, обещая, что это республиканец иной породы, а именно, "консерватор с сердцем, полным сострадания". Это означало, что по расовым вопросам следовало обычно помалкивать, любыми средствами привлекать к Республиканской партии латиноамериканцев и ратовать за активные действия федеральных властей во всех областях, от проблем матерей-одиночек до образования. Конечно, эта история гораздо сложнее, чем я тут излагаю. Буш добился сокращения налогов и больше нажимал на сферу обороны, чем делали бы Гор или Керри. Но стержень никуда не делся: стратегическая концепция Роува предполагала, что республиканцы добьются победы ценой отказа от принципов консерватизма.

Победа партии - это приятно, но самоцелью она не является. Гарри Трумэн, которого Роув и многие другие считают образцом для подражания для Буша, любил цитировать фразу Наполеона по поводу его рокового столкновения с русскими: "Я побеждаю их в каждой битве, но это мне ничего не дает".

"Сострадательный консерватизм" оказался успешен как политическая тактика, ибо он сыграл на предвзятых мыслях либералов примерно так же, как Клинтон со своей стратегией "третьего пути" присвоил себе заслуги консерваторов. Роув, как широко известно, был архитектором этой тактики, и потому левые возненавидели его не за его убеждения, но за его успехи, которые они теперь рвутся повторить любой ценой. Онлайновые "боевые демократы", которым нужна победа их партии, а там хоть трава не расти, во многих отношениях являются детьми Карла Роува.

"Что есть история, - вопрошал Наполеон, - если не басня, которую все договорились считать правдой?" После того, как Роув на своей техасской Эльбе напишет мемуары, мы узнаем, какую басню он предпочитает - ту, где он был защитником консерватизма, или ту, где он освободил из-под ига консерватизма Республиканскую партию.